– Да не бойтесь, это ужак. Он вам ничего не сделает. А змеи, небось, все потонули, они хуже ужаков плавают, – успокоил перепугавшихся разведчиков проводник.
– А уж, что не змея? – хмыкнул Владимир.
– Во многих деревнях змеями называют только ядовитых гадов, – на всякий случай пояснил я.
В дальнейшем выяснилось, что проводник ошибался. Гадюки, оказывается, тоже умеют довольно неплохо плавать, и выжило их не так мало, в чем, увы, довелось убедиться колонистам.
Поваленные деревья сильно затрудняли ходьбу, а в искореженном до неузнаваемости лесу было очень непросто ориентироваться. Когда, усталые, мы, наконец, выбрались из него, оказалось, что проводник сбился с курса, взяв сильно вправо. До холма, являвшегося ориентиром, было не меньше километра. К счастью, уже не приходилось ежеминутно преодолевать рухнувшие стволы. Вообще меня сильно удивляло, что после землетрясения осталось так мало трещин, вновь образовавшихся пропастей и тому подобных вещей. Вне леса казалось, что никакой катастрофы и в помине не было, все осталось, как и раньше, и трава зеленеет и распустились полевые цветы.
Минут через десять вся компания из последних сил вскарабкалась на холм.
– Перерыв, – объявил командир, и все охотно попадали на свеже-выросшую травку.
Только проводник остался на ногах и с озадаченным видом напряженно вглядывался в даль.
– Отсюда уже должен быть виден город, а сейчас передо мной неизвестно что.
– Океан? – испуганно воскликнул Владимир. – Там на месте города океан?
– Не-а. Океан синий, а там все какого-то грязно-серого цвета, – отвечал проводник.
– А как иначе должен выглядеть издали разрушенный город? Именно – грязным, серым пятном, – вмешался я.
После этих слов наступила тишина и только два японца, сокрушенно глядя на дозиметры, что-то лепетали на своем несуразном языке. Вкусив прелести Хиросимы и Нагасаки, многие жители Страны Восходящего Солнца заимели чудную привычку во все поездки брать с собой миниатюрные радиометрические приборы и в любой критической ситуации первым делом сверять их показания. Иногда эта привычка раздражала, сейчас пришлась весьма кстати.
Командир пододвинулся к японцам. Поближе к нему уселся и Владимир.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Они не только косоглазые, но косноязычные. Пока разобрался в их английском. Короче. По их приборчикам в нашем лагере около тридцати микрорентген в час. Выше нормы, но жить можно. Здесь, на выходе из леса уже сто микрорентген.