– А любовь крутить только с русскими женщинами? – как-то сразу уловив его замысел, спросил я.
– Да нет, зачем же. Можно и с иностранками, – утешил меня мужчина. – Главное, не обучать ее грамоте. Только детей. – Чувствовалось, что у него все продуманно, словно он знал заранее о библиотеке.
– Значит, мы будем чем-то типа касты жрецов, всезнающих и непогрешимых, а остальные превратятся в безмозглое, предназначенное для грубой, физической работы быдло? – прямо спросил я.
– Ну, зачем же так… мягко говоря, утрировать, – спокойно ответил мужчина. – Просто благодаря знаниям мы займем подобающее русскому человеку лидирующее положение в обществе. Решающим станет наш голос, а не каких-то там янки со швабами.
– А вам не кажется, что вы не совсем вовремя затеваете игры патриотов? Вряд ли все остальные захотят оказаться ущербными людьми, вторым сортом. Начнутся ссоры и конфликты. В нынешней ситуации это закончится плачевно для всех нас, – я говорил не для того, чтобы переубедить седого – для горбатого есть только одно средство исправления, мне необходимо было доказать остальным пагубность его намерений.
К счастью, дураков среди нас не оказалось. Даром я распинался, Люди и так все прекрасно поняли. Стоило седому раскрыть рот, чтобы возразить мне, как его довольно бесцеремонно перебили:
– Хорош нам лапшу на уши вешать. Тоже мне, нашел время для выведения сверхчеловеков.
– Ну, как знаете, – пробормотал седой, видя, что проиграл. – Потом вспомните мои слова, да поздно будет.
Прихватив каждый по несколько книг, мы вышли из библиотеки.
– Долго вы. Опаздываем, – недовольно пробурчал Тихон. – Может хрен с ней, с аптекой?
На него возмущенно загалдели со всех сторон. Видно, болячек хватало у многих, и перспектива провести остаток жизни без необходимых лекарств людей абсолютно не устраивала. Тихон моментально сдался, и мы двинулись на поиски аптеки.
И тут произошло неожиданное. Стоило Владимиру, шедшему с краю, остановиться, как к нему на плечо спикировало что-то маленькое, желтенькое – настоящий лимончик на ножках, и довольно внятно объявило:
– Гоша хороший! Гоша хороший… ур-р.
Гоша и в самом деле был прелесть. Яркий, пушистый, а главное – живой, что особенно грело душу после зрелища сотен и тысяч покойников. Маленький волнистый попугайчик, лишившийся хозяев и, к своему счастью, нашедший новых покровителей, Гоша расхаживал по плечу Владимира, теребил его волосы, и жизнерадостно чирикал, для разнообразия выкрикивая: