Решили люди избрать священнослужителей из своих и делегацией пойти к архиерею в город, чтобы рукоположил и утвердил. Долго решали да рядили мужики да бабы, определяя достойных. Если с батюшкой все было понятно: кому, как ни Лавру Фомичу – человеку уважаемому, крестьянину доброму, хозяину рачительному, знающему грамоту – нести сей крест, то остальных выбирали придирчиво, чай ни картуз к празднику – священнослужителей. Диаконом утвердили кузнеца Григория, сторожем – пастуха, старостой – вдову Степаниду, у которой жил теперь Дунин сыночек. Женщиной она была благочестивой. В день воскресный делегация отправилась в город. Семь человек самых уважаемых и образованных, включая кандидатов на должности священника и диакона. Епископ Игнатий принял мужиков радушно. Жажду духовную сердцем в крестьянах прозрел, собор деревенский одобрил. Через месяц в Свято-Никольской церкви служили первую за полгода литургию. Красота! До чего же радуется мужицкая душа. Словно пасха среди зимы. Вся деревня, даже бывшие красноармейцы, придя к церкви, не голосами, сердцами пели: «Тела Христово прими-и-те. Источника бессмертного вкуси-и-те». Радуется деревня. Радуется земля русская. Радуются ангелы на небесах. Радуется Тот, Кто с нами до скончания веков. Чудо! Жива вера мужицкая революцией неперекованная, войной не растерзанная, арестами не запуганная. Жива.
* * *
Светлогорск. Наше время.
В автобусе тесно. Народ едет святить куличи и крашенки. Сегодня Великая суббота. Анастасия Ивановна не без труда протиснулась в салон на своей остановке. В ее сумке тоже аккуратно уложены творожная пасха, десяток яичек и три кулича: себе, соседям и в храм. Собственно говоря, ехала Анастасия Ивановна в соборную церковь не столько, чтобы освятить продукты пасхального стола, сколько повидаться со старцем Игнатием, всего на несколько дней приехавшим в Светлогорск – город, где без малого восемьдесят лет назад начиналось его пастырское служение. И встретиться со старцем ей необходимо было не из праздного любопытства. Встреча эта могла бы помочь учительнице истории Анастасии Ивановне Красновой, почти десять лет скрупулезно, по-христиански смиренно, собиравшей материалы по истории епархии. Никто не обязывал школьного учителя заниматься этим непростым делом, разве только долг памяти. Сгинула бесследно в пучине великой русской смуты бабушка учительницы – Евдокия Семибратова, певчая церкви деревни Никольской, которую прихожане ласково называли Дуней. Долго скитался по чужим людям, по чужим дорогам и весям отец учительницы – Иван Семибратов, оставшийся в семь лет от роду круглым сироткой. Долг памяти.