Мафусаил солидно кивнул, дескать, да, погуляйте.
Ольга Петровна некоторое время раздумывала, относится ли приглашение и к ней, потом решила, что относится. Осторожно, не расплескав, она поставила рюмку на стол, и начала вытаскивать себя из диванных глубин.
– Оля, ты была в пятницу в ночном клубе? – спросил Полковник.
– Ну, была. – не уловив, появилась ли на горизонте опасность, но, на всякий случай, с легким вызовом произнесла Ольга.
– Тогда останься.
Ольга Петровна стала снова погружаться в мебельные внутренности, маневрируя всем телом с таким умением, что обнажились уже не только колени, но и белые трусики.
Полковник подвинул к себе аппетитно пахнущую супницу. Это была его и Мафусаила любимая баранина с овощами в красной помидорной подливке.
«Умеет же устраиваться, проходимец!» – подумал он, а вслух спросил:
– Мафа, ты спорил в клубе с Серым, что на нефтезаводе будет взрыв?
Мафусаил помолчал.
– Ну, спорил. И что? – с видом оскорбленной девственности ответил он после паузы.
– Откуда знал, что установка взорвется?
– Да я не знал. Откуда же, я мог знать? – поджал губы старый пират.
– Почему тогда спорил?
– Да, это не он. – подала из глубины дивана голос Ольга и с силой стала натягивать юбку на колени. – Это я спорила. А Мафусаил Нилович только перед Серым деньгами отвечал.
– А ты откуда знала, что колонна взорвется?
– Да, я не знала. Так, поспорила для смеху и все…
– Кончайте мне голову морочить! – угрожающе произнес Полковник. – Или пеняйте на себя! Кто вам про взрыв сказал?
Мафусаил Нилович вдруг застенчиво опустил глаза, чего за ним опять-таки не водилось.
– Ну, цыганка сказала. Мария с Самарки. – сказала Ольга, но глаза при этом тоже отвела в сторону.
– Мария, говоришь? Это какая Мария? Вереш?
– Нет, Вереш здесь давно живет. – отрицательно покачала головой Липовая. – Она уж и не цыганка почти. У нее обе дочки в музыкальную школу ходят. А то Мария из табора, что у нефтебазы на берегу Иртыша в мае встал. Цыганки, они знают. Дар у них такой. – педагогическим тоном учительницы, разъясняющей тупице очевидные вещи, произнесла Ольга Петровна.
– А табор, конечно, вчера снялся и ушел неизвестно куда?
– Снялся. Ушел. Вчера. – продолжала безнадежную борьбу за удлинение своей юбки Ольга Петровна: она с таким остервенением дергала за ее верхний край, что вот-вот должна была остаться вообще без юбки.