Обычные люди уже не могли говорить нормально. Все из-за единственного настоящего питания. Олег видел, как перестраивается организм после его употребления. Человек, хотя бы раз отведавший такой еды, начинал расползаться, а при регулярном рационе становился похожим на фигурку, составленную из воздушных шаров, надутых нерадивым продавцом с разным усилием.
Говор обычных людей звучал под стать их облику – будто шарики, из которых они состояли, начинали сдуваться. Хлюпы, взвизги, присвист, из-за искаженного тембра их речь больше напоминала озвучку злодеев-инопланетян из детских мультиков.
Единственное настоящее питание выдавалось не всем, его нужно было заслужить. Только истинные патриоты получали довольствие. Проклятая часть общества, к которой относился Олег, имела право только на хлеб, лук и воду. Эти продукты не входили в список национально поддерживаемых.
Люди, сидевшие на таком пайке, не меняли комплекции. По сути, они оставались нормальными и в целом здоровыми, но обществу патриотов нужны были враги. Враги, вызывающие зависть и ненависть. Враги, удерживающие все внимание обычного человека. Отбросы, которых заставили выполнять всю работу в стране. Телевизор окрестил их доходяжками.
Что ж, судя по приближающимся голосам, звучащим нормально, – доходяжки, а значит, и вопросов задавать не должны. Олег решил дождаться, пока они пройдут мимо. Ему не хотелось ни с кем разговаривать: слишком многое навалилось разом. Сколько времени он провел как в тумане? Его чем-то опоили?
Среди деревьев показались две фигуры. Он опустил голову и сделал вид, что оттирает грязь с коленки. Двое приблизились и замолчали. Олег, не поднимая голову, утюжил брюки обеими руками и не слышал ничего, кроме шороха материи и собственного дыхания.
Значит, те двое просто остановились и молча смотрели на него. Выглядело это очень странно. Им полагалось пройти мимо. Не разрешалось праздно разгуливать и разговаривать с чужаками, да и много чего еще. Даже на трамвае ездить.
Запретов так много, что запомнить все не представлялось возможным. В день появлялось три-четыре новых: правительство старалось изо всех сил. На обычных людей все эти табу, как правило, не распространялись. Прошло около минуты.
– Ну и долго комедию будем ломать, номер 16? – Голос звучал насмешливо.