Закончив, Монстр поцеловал ее в остывающие губы, с улыбкой стер слезу, одиноко вытекающую из ее остекленевшего глаза, взвалил ее на плечо и, насвистывая, пошел обратно. Если бы он знал раньше, насколько счастливее он станет, когда сделает это, она бы точно не была первой. Не стоило, конечно, делать это прямо здесь, но она сбежала, чем только распалила его еще больше. Она бы не бежала, если бы не хотела этого сама. Ну ничего, теперь он отнесет ее домой.
Теперь он знает, что делать, теперь у него все будет хорошо.
Лера, ноябрь 2021 года
Пока я позвонила в ритуальные услуги и уладила вопрос с приведением в порядок разгромленного участка, доблестных стражей порядка уже ветром сдуло. Центральная улица Крестовского кладбища пуста и безмятежна. Только Антонина Петровна, удобно расположившись на лавочке, все еще переругивается с несчастным дядей Семой.
— Когда ж ты пить бросишь, а? — увещевает женщина. — Ты посмотри на себя, ты ж весь черный уже от водки этой поганой.
— Так жизнь у меня какая, баб Тонь? — разводит руками сторож. — Кто ж не запьет с такой жизнью-то?
— Ой, ой, знаю я вас алкашей, — машет рукой Антонина Петровна. — Вечно страдаете. А другие люди, по-твоему, не страдают? А? Бесстыдная твоя морда!
Игорь неожиданно отпускает меня и усаживается между представителями двух непримиримых идеологий.
— Так другие страдают без души, — выдает он. — А кто душевный человек, тому водка нужна.
— Вот! — радуется дядя Сема, обретя неожиданную поддержку в лице Гордеева. — Душа у меня, баб Тонь, а ты…
— Во-о-от, — вторит ему сыщик, и я совершенно не понимаю, к чему этот диалог.
— Игорь, пойдем, — зову я, но он отмахивается от меня, как от назойливой мухи.
— Да подожди ты, Лер. Дай с хорошим человеком поговорить.
Я закатываю глаза и отхожу в тень раскинувшей свои ветви рябины.
— Эх, так мало сейчас хороших людей, правда, Сема?
— Не то слово, дружище! — дядя Сема вытирает скупую мужскую слезу. — А у тебя на бутылку не будет? Я так, здоровье подправить.
— Лер, дай хорошему человеку на бутылку, — кивает мне Игорь.
— Хороший человек чуть не подох пару часов назад, — напоминаю я.
— Ну тебе жалко, что ли? — супится Гордеев.
Я психую и, порывшись в сумке, протягиваю сыщику завалявшуюся банкноту.
— Вот спасибо, Лерочка! — сияет страдалец, глядя на купюру в руке Игоря, как на сокровище.