Фройлен Цвирген в ту пору исполнилось 18 лет, она была единственным и любимым ребёнком в семье немецкого переселенца в четвёртом поколении дворянина Цвиргена. Арнольд Цвирген придерживался либеральных взглядов и считал, что его дочь Лизхен способна стать не только примерной женой и образцовой матерью, но и может приносить посильную пользу стране, в которой родилась и выросла. И потому, когда Лизок решила учиться и одновременно преподавать в Университете, она не пошла, согласно канонам немецкого домостроя просить мать, чтобы та обратилась к Геру Цвиргену. Эмансипированная фройлен завела разговор с отцом напрямую, войдя в рабочее время в его кабинет, нарушив при этом все правила приличия, существовавшие в то время. Гер Цвирген сначала опешил от подобной наглости, но решил не изменять своему образу либерала. Он лишь взял время на обдумывание своего конечного слова, что в принципе делал всегда, вне зависимости от того касалось ли это решение будущего детей, или покупки нового галстука. Через две недели за воскресным обедом, на котором собралась вся семья с родственниками, он официально объявил, что Лиза Арнольдовна получила его родительское разрешение на посещение занятий в Университете и преподавание немецкого языка для неимущих.
Отношения между Лизхен и Егором складывались не однозначно, они оба понимали, что «гусь свинье не товарищ», но никто из них никогда не пытался выяснить: кто же все-таки гусь, а кто другое, менее благородное животное. Лиза Арнольдовна, несмотря на свои передовые взгляды, не была готова поменять жизнь в обеспеченной дворянской семье на скромный угол, который снимал Егор. Егор же хоть и всячески тянулся к Лизе, и уже по Московским меркам неплохо зарабатывал, прекрасно понимал, что не в состоянии дать своей избраннице и половину того, чего она имеет в семье. В общем, их отношения, как сейчас говорят, зашли в тупик. «Любовь и бедность» – классическая проблема всех бедных и влюбленных.
Однажды рабочие из гаража Московского Генерал-губернатора, с которыми Егор вместе учился, заказали Егору доставку продуктов в гараж, по случаю юбилея одного из их мастеров-наставников. После доставки и пиршества Егору разрешили пройти в гараж, посмотреть автомобили. Получилось так, что Егор остался один на один с автомобилями. Он прошёл между двух блестящих Мерседесов Симплексов, восторгаясь их полировкой и скрипящими кожаными сиденьями. Снизу раздался голос, кто-то сказал на немецком: «Ну что за свинство, Иван ты где? Давай скорее шайбу». Егор осмотрелся, рядом с машиной стоял деревянный ящик с инструментом и запчастями. Не совсем поняв, что нужно, Егор по-немецки спросил, как должна выглядеть эта шайба. Из-под машины выполз измазанный чем-то чёрным механик-немец. Он посмотрел на Егора, достал из ящика шайбу и попросил Егора остаться и подавать ему инструмент. Следующий час Егор провёл, ассистируя Клаусу Бергу – механику, которого прислал Даймлер Моторен для наладки купленных машин и обучения Русских коллег уходу и обслуживанию автомобилей. За то недолгое время, проведенное в гараже, Егор успел понравиться Клаусу своим знанием немецкого и расторопностью. Через несколько дней Егор получил официальное предложение работы от Даймлер Моторен. Клаусу Бергу нужен был помощник и переводчик. Немцы предложили новоиспечённому мещанину оклад в 15 рублей, стол и комнату в здании гаража. На самом деле 15 рублей в месяц ассигнациями уже давно не было пределом мечтаний для Егора. Он сомневался. Но, сходив на заутреню в Храм Вознесения Христова у Никитских Ворот, и посоветовавшись с фройлен Цвирген, Егор принял предложение немцев.