У двери лежали поленья, в левом углу разместилась буржуйка, служившая и печью, и плитой. Справа стоял деревянный стол с двумя сколоченными скамейками. На столе лежал сухой белый хлеб в замызганном пакете и несколько сухих пряников. Рядом с пакетом разместились пять металлических кружек, грязных от заварки и сажи. Воды привозят немного, да и моющего средства нет, так что кружки просто обдаются кипятком перед очередным чаепитием.
Я взял белую канистру и налил доверху воды в металлический серый чайник. Затем открыл печку и подкинул пару поленьев. Подержал руки у огня, чувствуя, как начинаю согреваться. Поставил чайник на конфорку печи и вышел посмотреть, как идет завершение работы.
– Павел, подержи лестницу, а я чай из сумки достану и сало нарежу, – сказал начальник участка. Звали его Сергей Михайлович – бородатый мужик в шапке-ушанке, унтах и теплом ватнике. Мне кажется, именно так выглядели первые полярники в Арктике – суровые и домашние одновременно.
Он зашел в вагончик, а мы с Андреем продолжили крепить. Через десять минут, вдруг, из вагончика раздался дикий крик, а сам вагончик озарил яркий оранжевый свет. Все произошло так быстро, что мы с Андреем замерли в немом молчании.
– Павел! Павел! – из вагончика выбежал Сергей Михайлович.
Он какое-то время прыгал на месте, корчась от боли и держась за правую руку, затем сунул ее в снег.
– Что случилось? – я кинулся к нему, не зная, чем помочь.
– Ты зачем в чайник керосин налил? – с видом строгого учителя спросил Сергей Михайлович. На его лице застыла боль и удивление. Брови то сдвигались у переносицы, то высоко поднимались на лоб.
– К-как к-керосин? – запинаясь, спросил я.
– Там канистра стояла белая, вы всегда из нее воду наливаете, – показывая в сторону вагончика, стал оправдываться я.
– А ты не заметил, что там две такие канистры, только на одной буква «К», а на другой буква «В» написаны? – шипел Сергей Михайлович.
– Ты налил целый чайник керосина, а когда он нагрелся, я открыл крышку! – он уже перешел на крик.
Мои глаза округлились, стало ясно, откуда появилась оранжевая вспышка в вагончике.
– Сергей Михайлович, извините, я не специально, – сказал я в растерянности.
На что он только махнул рукой.
– Ладно, поеду в медпункт, руку обработаю, после обеда вернусь, – прохрипел Сергей Михайлович и пошел в диспетчерскую.