– Я ничего не помню! – кричал Фёдор и плакал, – я не помню, жил ли я, не помню запахов лета, не помню, предавал ли, подличал, хоронил ли близких, и были ли у меня близкие. Я ничего не помню! Умел ли я смеяться? Родились ли у меня дети? Я не помню, был ли я с женщиной. Кому или чему был верным? Кого спас? Кого загубил? – Фёдор тихо рыдал у Надежды на плече. Она гладила его по спине и шептала:
– Всё хорошо, Федечка, всё вспомнишь, вот увидишь, обязательно вспомнишь.
– Я не знаю даже собственного имени.
– Узнаешь имя.
– Чем вы занимались с мужем? Какая у вас профессия? Дело жизни? У вас есть дети?
– На пенсии мы. В прошлом – учителя. Я литературу преподавала, а муж – историю.
– Что с нами делает жизнь? Что делает?
– Растит, Федя, растит. Есть у нас двое детей. Дети уже взрослые. Сын твоего возраста, дочь помладше, оба в городе живут.
– Навещают?
– Дочь чаще приезжает. Сын… – она вздохнула, – бывает реже. Пойдём обедать.
– А у вас в семье, выходит, муж – на кухне?
– Я утром ухожу в огород, а он кормит животных, чистит в сараях и готовит.
– А что на обед?
Иван Кузьмич стоял во дворе, курил папиросу и смотрел на облака. Он не замечал зелёную гусеницу, которая спустилась с груши ему на шляпу и ещё не понимала, что ей делать дальше. Он был рад огородникам, хорошему дню, папиросе, тому, что к обеду уже много сделал и успел проводить вдаль уже не одну вереницу облаков. Обедали куриным супом со свежей зеленью, кусками мяса ещё недавно бегающего молодого петуха, картофелем и макаронами. Тарелки были внушительные, глубокие. После непродолжительного молчания все принялись за еду и лицо Фёдора вновь озарилось. Улыбка всплыла к нему на лицо, предваряя жевки и глотки.
– Ну что, – спросил Кузьмич, – не к столу сказано, – как трудовые успехи?
– Всё хорошо, ответил Фёдор, – жуков склевали птицы.
Иван Кузьмич громко захохотал, оценив юмор Фёдора:
– Как думаешь, Надя, по осени нам с тобой картошку кроты выкопают?
– Выкопать, они, может, и выкопают, но по мешкам сложить не смогут и в погреб перенести тоже, всё равно нагибаться придётся.
– А почему вы приняли меня? Может, я разбойник какой?
– Мы со Степаном отработали эту версию. На разбойника ты не похож. Мы их по запаху различаем. От разбойника пахнет зверем.
– А от меня не пахнет?
– Когда мыли тебя – не почувствовали.