Николай Лебедев и Наталья Варлей (в роли матери Кендарат) на съемках фильма «Волкодав из рода Серых Псов»
А ещё вы встретите в книге яркие, образные и порой некомплиментарные портреты множества современников, от знаменитых звёзд – Леонида Гайдая, Юрия Никулина, Нонны Мордюковой, Георгия Жжёнова, многих других – до тех, чьи имена неизвестны широкой публике (вернее сказать, были неизвестны – до появления этой книги!), очерки весёлых и печальных историй и ситуаций, через которые проходит жизнь автора; а ещё – тонкие, драматичные размышления о днях минувших и дне сегодняшнем, о стране, в которой мы живём, о ценностях нашего бытия – подлинных и мнимых.
Перед читателем за калейдоскопом лиц и событий встаёт образ времени, образ эпохи – и образ сложной, яркой, многогранной творческой личности, запечатлевшей это время на страницах искреннего, пронзительного и очень человечного произведения, которое вы держите сейчас в своих руках.
Николай Лебедев,
дважды лауреат Государственной премии России, кинорежиссёр, кинодраматург, лауреат всероссийских и международных кинофестивалей
Во имя любви
(вместо предисловия)
Часто приходится слышать, что время полетело быстрее. И правда: вот только началось лето, а вот уже и Новый год…
В Пророчествах есть слова о том, что в последние времена «век будет как день… день – как минута…». Да, наверно, «земля вертится» быстрее. Но ощущение времени связано ещё и с возрастом: та скорость, с которой несётся по жизни здоровый ребёнок, и та вынужденно медленная походка, которой бредёт по жизни старик, – не одно и то же. В короткий отрезок времени ребёнок втискивает миллион дел, мыслей, поступков, проступков, общений, счастий, разочарований, огорчений. От завтрака до обеда – целая жизнь… А старик…
Удивительный старец, замечательный мудрый священник – отец Иннокентий (Вениаминов) говорил мне: «Я успеваю за день только помолиться и согрешить». – «Как это, – недоумевала я, – батюшка, а что же тогда говорить нам, по-настоящему грешным?! Ваш-то грех в чём?» Отец Иннокентий терпеливо объяснял: «Проснулся. Помолился. И тут же в мыслях на кого-то рассердился, на кого-то разгневался, кого-то обидел, кого-то не простил, кого-то не понял. Кого-то не защитил…»
Тогда я не до конца осознала сказанное. Во-первых, батюшка Иннокентий был настолько духовен и светел, столько в нём было смирения и всепрощающей доброты, что его слова о собственных грехах никак не соединялись с его обликом, с тем светом, который шёл от него…