– Солдаты изнурены, боеприпасов нет. Вступать в бой мы не можем.
– А что же делать? – громче обычного спросил сержант, стоявший рядом с Мельниковым. Помкомвзвода поднялся, поправил наброшенную на плечи шинель, сказал глухо, с надрывом:
– Тяжелое оружие зарыть… Выходить из окружения мелкими группами или по одному…
У Мельникова потемнело в глазах. Некоторое время стоял он, соображая, действительно ли были произнесены эти страшные слова? Вспомнил вдруг вцепившегося зубами в траву длиннорукого тамбовца и его злой до хрипоты голос: «Может, другие держатся, головы кладут, а мы…». У Сергея сдавило дыхание. Ему показалось, что руки солдата схватили его за грудь и трясут так, будто он, Мельников, тоже виноват в том, что сказал помкомвзвода. «Нет, я не предатель», – прошептали его ссохшиеся губы. Он до боли сжал пальцы в кулаки и вышел вперед, заслонив собой старшего сержанта.
– Мы не будем зарывать оружие, – послышался его порывистый голос. – Не будем расползаться по норам. Надо сражаться.
Притихшие было люди вдруг ожили, зашевелились:
– Правильно!.. Пробиваться!..
– Я митинга не открывал! – крикнул помкомвзвода, злобно заиграв желваками скул. – Прошу не забывать, что сейчас я хозяин взвода. Один я имею право решать и приказывать.
Мельников перебил его:
– Ты трус и предатель!
Лицо помкомвзвода налилось кровью, он схватился за автомат, но сержанты стиснули ему руки.
– Сдай оружие! – приказал Мельников и сам выхватил автомат у него из рук. Немного успокоившись, он оглядел присутствующих и сказал негромко, но твердо: – Будем пробиваться, товарищи!
С наступлением темноты взвод двинулся вперед. Новый командир повел его через топкое лесное болото, рассчитывая на то, что противник здесь меньше всего ожидает удара. Солдаты шли медленно, то погружаясь по пояс в гнилую воду, то путаясь в цепком кустарнике, словно в колючей проволоке. Шли всю ночь, не делая привалов и не зажигая цигарок.
Перед рассветом солдаты выбрались из глухой топи и бесшумно, как привидения, ринулись на вражеские окопы. Побросав пулеметы, ящики с патронными лентами, ошарашенные гитлеровцы разбежались. Только потом, когда взвод Мельникова, захватив брошенное врагом оружие и боеприпасы, вырвался в степь, позади несмело заработали вражеские пулеметы. Но стрельба велась наугад: трассирующие пули чертили предрассветную мглу во всех направлениях.