За неспешной застольной беседой тарр
Рэдри бесхитростно признался, что в семилетнем возрасте его отдали
в уплату долгов за преобразование в утробе: когда родители не
смогли выплатить положенную сумму банку, тот просто предпочел
заполучить искусственно созданного мага и вырастить из него
коллектора, у которого было бы значительно больше шансов на успех в
переговорах с должниками. Так бы из юного Эрна и воспитали
волшебные кулаки на службе у банка, но уже через несколько месяцев
мальчику повезло крайне своевременно попытаться удрать от
непрошеных учителей и, заблудившись, разрыдаться прямо в
обособленном помпезном зале, где принимали высоких гостей.
Гостью.
– У атиссы Оули доброе сердце, –
воздал ей должное мой новый помощник. – Она выкупила меня у банка и
вернула родителям, но я снова сбежал – на сей раз успешно – и
пришел в особняк атиссов Оули, предложил им свои услуги... сперва
атисса велела отправить меня домой. И когда история повторилась во
второй раз – тоже. На третий раз она сдалась и отправила письмо
моим родителям, чтобы они знали, где меня искать. В конце концов мы
даже помирились, однако пришли к выводу, что здесь от меня явно
будет больше прока, чем в поле.
Это было похоже на правду. Тощий, но
сообразительный юнец, который ел как не в себя, плохо сочетался с
монотонной работой по колено в грязи, зато я с лёгкостью могла
представить его на кухне большого особняка, где история его жизни
наверняка пользовалась большим успехом у сердобольной поварихи и,
возможно, у ее хорошеньких молодых помощниц.
Должно быть, хитроумная Ула с
радостью отправила свое Лихо ко мне, пока не вышло какого-нибудь
скандала с одной из ее служанок. В моем доме из свободных девушек
теперь, после свадьбы Ами, оставалась только я сама, а уж за мою
репутацию атисса не переживала. Она была слишком хорошо знакома с
дворцовыми сплетнями.
Едва ли она осмеливалась повторять их
у себя в особняке, но что-то подсказывало, что Лихо тоже кое-что
слышал. Мельком. Краем уха.
Потому и рассматривал меня с каким-то
болезненным, неприкрытым любопытством, какого никогда не позволил
бы себе ни один уважающий себя слуга. Изучал каждую чёрточку,
каждый жест – и, как и большинство придворных, тоже ничего не
понимал.
Пухленькая – немудрено при этакой
любви к сладкому. С крошками истинной магии самого высокого уровня,
золотыми чешуйками вросшей в кожу вдоль бровей и россыпью
украшающей виски – будто солнечные лучики, разбегающиеся от глаз...
так говорил король. Придворные были куда менее милосердны. Вдобавок
магическое золото, казалось, вобрало в себя все краски, и остальной
внешности их отчаянно не хватало. Пепельно-русые волосы,
светло-карие глаза, бледная кожа – и наверняка ещё и синяки под
глазами из-за бессонной ночи.