– Я выпью это, – сказала Селендра тихо, почти неслышно.
– Ты должна понимать, – настаивала Эймер. Вода закипела, и она залила смесь в горшке кипятком. Там были молотые семена, какие-то зеленые водоросли и еще что-то красное и сушеное, что разбухло в воде и распустилось совсем как цветок. Эймер старательно все перемешала и отставила горшок в сторону.
– Если это не сработает, хуже, чем сейчас, тебе не станет. Если сработает, будет хорошо, просто замечательно. А если сработает слишком хорошо, ты восстановишься, но не сможешь розоветь как положено, когда придет время. Теперь сядь и скажи мне, что ты поняла все, что я тебе говорила, прежде чем я дам тебе это.
Селендра медленно поднялась с пола. Она расправила свое тело во всю длину – двадцать футов без изгибов, – расправила грудь и крылья так, что Эйнар и Эймер забились по углам.
– Я понимаю этот риск и пойду на него, – сказала она. – Я всегда хотела выйти замуж и завести драгонетов с драконом, которого полюблю, несмотря на риск материнства, но я откажусь от всего этого ради возможности восстановить свой вид и не проводить остаток моей жизни с этим отвратительным Фрелтом.
– Ты не должна отказываться от этой надежды, если только не будешь розоветь возле дракона, который тебя полюбит, – сказала Эймер. – Особо вредно принимать это зелье повторно. Кроме того, не переоценивай риски замужества. Ты говоришь о короткой жизни, будто это удел каждой невесты, но твоя мать не ослабла до ее третьей кладки, а говорят, что такое передается по наследству. Если вы обе будете осторожны и выйдете за драконов, которые удовлетворятся двумя кладками с достаточно большим интервалом, вы еще сможете дожить до старости и порадоваться внукам.
– Мне кажется ужасным обычаем, что девушки должны расставаться со своим золотом, чтобы выйти замуж, – сказала Эйнар. – И с золотом приданого, и со своим природным золотым цветом. Я не хочу умирать, как умерла матушка и еще много драконш до нее.
– Старой девой быть ничем не лучше, – сказала Эймер. – У тебя начинает твердеть подбородок, а золото окраса становится серым. – Сама Эймер мало отличалась по цвету от каменных стен пещеры. Она подцепила горшок с отваром, понюхала его и осторожно перелила в чашу.
– Если я не смогу выйти замуж, я отдам тебе свое приданое, Эйнар, – сказала Селендра, принимая чашу. – С двумя нашими долями и твоей нежной красотой ты можешь составить прекрасную партию очень важному Августейшему или Высокородному, а я смогу жить с тобой и стать тетушкой твоему единственному выводку драгонетов. – Она пригубила чай, наморщив морду от горечи.