[5].
Вадим Шершеневич, вероятно, наиболее верный последователь итальянского футуризма, выступавший официальным переводчиком Маринетти во время его визита, в своем предисловии к «Манифестам итальянского футуризма», экземпляр которых он торжественно вручил Маринетти при встрече на вокзале 26 января, также оговаривается:
Не сомневаясь в том, что всякое критическое предисловие к этим манифестам завело бы меня в бескрайние пустыни бесплодной полемики с русской критикой и грозило бы разрастись, вдвое увеличив книгу, я предпочел ограничиться таким чисто-пояснительным вступлением[6].
Напротив, Тастевен занялся именно истолкованием футуризма, а сами манифесты служили лишь приложением к его пространному очерку. Видя в футуризме «общее культурное и моральное устремление нашей эпохи», он признает за ним «реальную психосоциальную силу», «новое мироощущение, которое проявляется не только в искусстве, но и в философии, и в науке». «Как будто какая-то пелена спала с наших глаз, и мы впервые увидели новую красоту нашей эпохи». Однако в качестве эстетической школы футуризм оказывается для Тастевена лишь ступенью к искусству будущего, идеал которого видится автору в религиозно-мистическом, всенародном, идеалистическом синтезе искусств «нового символизма». «Вот три завета символизма, от осуществления которых зависит европейский ренессанс: идея синтеза искусства, идея всенародности и общественного строительства».
Достаточно произвольным представляется и выбор манифестов, которые названы в книге «главными». Например, перевод Энгельгардта, основанный на парижском издании Sansot[7] 1911 года и дополненный выпущенными позднее манифестами Дирекции футуристского движения, включал более 30 текстов. Шершеневич, публикуя 12 текстов, утверждал, что перевел почти все доступные ему манифесты[8]. С другой стороны, Тастевен, находясь в переписке с Маринетти, вероятно, имел возможность получить от него любые манифесты, однако, выбрал для своей публикации лишь пять. Среди них – основополагающий «Манифест футуризма» 1909 года, «Беспроволочное воображение и слова на свободе» 1913 года, «Манифест к венецианцам» 1910 года и «Манифест к испанцам» 1911 года, а также написанный Валентиной де Сен-Пуан «Манифест футуристской женщины» 1912 года. Тот факт, что композиционно они представлены не по хронологии также обнаруживает собственную логику составителя.