Приходил ко мне раз семь изобретатель системы прыжков с высоты. Гарантировал, что по его схеме можно прыгать с десятого этажа. И не просто прыгать, но и уцелеть при этом. Было много рисунков, стрелок и цифр.
На восьмой раз я открыл окно в своём кабинете и с надеждой посмотрел на гения. Этаж был второй, но высокий. Под окнами стояла моя машина, личная. Не пожалел я тогда её. Сжимая пульсирующую голову, подумал: бог с ней, с машиной, не убился бы только насмерть этот кудесник.
Посетитель отошёл к двери для разбега, я зажмурился. Открыл глаза, когда дверь радостно хлопнула, сигнализируя, что визит закончен.
Потом этот же гражданин приходил ко мне с системой абсолютно нового дыхания. Чтобы под водой до десяти минут, с ножом, к вражеским защитным сетям, во мгле Гудзона, верхом на дельфине Наташа. Но я уже был закалённым, надел на надежду мира противогаз, взятый из комитета по гражданской обороне, и умело пережал шланг. Больше я гения не видел, но мне рассказывали, что его система дыхания сейчас используется в оздоровительном комплексе «М-П.». Не удивлён, кстати, не удивлён.
Приходила ко мне бабуля. Соседи систематически травили воду в кране. Горечь в воде была сильная. И всё-всё у бабушки болело, ломило и ёкало. Снял с себя крестик, протянул баушке и, по-ангельски взмахнув ресницами, пропел в благости, что беда её теперь и не беда вовсе. Что с крестиком во рту она может отравленную воду пить и от того только целеть и здороветь на глазах.
Через два дня получил гонорар – банку сметаны трёхлитровую. В сметане оказалось немного битого стекла. Видно, что помогло средство, бабка начала соображать более здраво. Прикинула, что конкуренты в исправлении воды ей ни к чему. Сама может эту тему поднять без натуги.
И вот меня, такого восхитительно находчивого и наделённого всеми 67 признаками мудроты, теперь терзают смешные вай-фай фобии.
Меня настигло возмездие, вот что я скажу.
Нажрался с утра контраста для рентгена.
Студентам меня показывали. Я болтал ногами, сидя на рентгеновском столе, который сначала был стеночкой, а потом – раз! – и стол! От быстроты метаморфозы опешил. Но виду не подал, смотрел на всех остро, умно, отвечал на все вопросы, врал и выкручивался.
Ещё ворочался и так и эдак, повинуясь приказам, доносящимся из стены. Голос из стены требовал от меня много рискованных позиций. Студенчество, надеюсь, фиксировало. Красота же покидает мир. А я так изгибался, что многие бы охотно платили деньги за любование пластическим этюдом полнокровного клоуна под животворными лучами святого Рентгена.