Барон как раз проходил мимо, и Николя не удержался, протянул ему руку. Де Бреку рассеянно посмотрел на ладонь Темного, мыслями находясь где-то далеко.
– Вы поступили благородно, сударь! – искренне сказал Николя. – Покорно стерпев насмешки в свой адрес, вы тем не менее вступились за честь дамы… Я удивлен. Про вас говорят всякое…
– Про меня или про наше племя? – усмехнулся барон.
Бриссар несколько смутился и замешкался с ответом.
– Запомни, Темный, – равнодушно сообщил барон, – дворянином я стал на сорок лет раньше, чем кровососом. Трудно, знаешь ли, избавиться от хорошего воспитания. Даже если постоянно приходится иметь дело с наглецами и падалью.
* * *
– Без секундантов, без свидетелей… – недовольно пробурчал Трувер, которому и тут необходимы были зрители.
– Ничего страшного, сударь, – меланхолично ответил де Бреку, левой рукой пробуя шпагу на упругость и вставая в позицию. – К бою!
Поэт скинул плащ и шляпу, вынул шпагу из ножен, посмотрел на своего противника – и неожиданно рассмеялся:
Как углядеть мне взором цепким
За шпагой этакую щепку?
– Ну все, довольно! – раздраженно ответил де Бреку, но тут же и сам едва заметно улыбнулся и опустил оружие; теперь он заговорил совсем другим тоном: – Действительно, уже достаточно. Я проверил – никто за нами не увязался.
– Караулят письмо?
– Бдительно караулят!
Трувер расхохотался, барон снова чуть заметно изогнул губы и требовательно протянул руку.
– Надеюсь, вы оценили, господин барон, как искусно все было проделано? Лишь одно касание плечами с этим юнцом – и все, подмена состоялась в наилучшем виде!
Поэт, покопавшись за пазухой, вынул конверт, скрепленный неразличимой в темноте печатью. Однако отсутствие освещения не смутило де Бреку, он пробежал глазами по имени получателя.
– Что там? – полюбопытствовал Трувер.
– Занимайтесь тем, что у вас лучше всего получается, сударь. Карманов на ваш век хватит. Одежду, кстати, можете оставить себе и потом использовать в представлениях своего уличного театра. Но лучше – продайте. Кстати, о плате…
С этими словами де Бреку убрал в карман письмо и кинул своему недавнему противнику мелодично позвякивающий мешочек.
– Господин барон, а можно я и дальше буду всем говорить, что стихи про бледность и про безусого кролика сочинил я, а не вы?
Де Бреку, не успевший еще убрать шпагу в ножны, погрозил вору острием.