С ее стороны кровати простыни совсем остыли. Сперва появляется живот, затем сама Лора. Скулы у нее заострились, волосы собраны в пучок, каштановые корни кажутся почти черными по сравнению со светлыми кончиками. На ней мой старый свитер, рукава закатаны до локтей. Никогда она не смотрелась прелестнее. До того как зачать ребенка, я немного волновался, не стану ли скучать по трогательным острым углам ее фигуры, которые так любил; теперь, глядя, как изменилось тело Лоры, я испытываю что-то вроде гордости, ведь у нее внутри живет моя частица.
– Ложись, тебе вредно носиться туда-сюда.
– Да я все равно уже проснулась. Вот провожу тебя и лягу.
Стоя под душем, еще раз прогоняю в голове сегодняшний маршрут – все мелкие детали грандиозного замысла. В 5.26 сажусь в метро на «Тернпайк-Лейн» и еду до вокзала Кингс-Кросс, в 6.30 пересаживаюсь на поезд до Ньюкасла, там в 9.42 встречаюсь с Ричардом. Оттуда на чартерном минибасе мы доберемся до ньюкасловского порта и где-то около 11.00 поднимемся на борт «Принцессы Селестии» – круизного лайнера на шестьсот пассажиров. Мы отправимся на нем по Северному морю вдоль берегов Шотландии до Фарерских островов, которые лежат на полпути к Исландии. Большая часть пятничного затмения пройдет над водной гладью, но даже в самый полный штиль фотографии не выходят столь удачными, как на суше. Я выбирал между Фарерскими островами и архипелагом Шпицберген в Северном Ледовитом океане. (Лора настояла на Фарерских. Больше всего народу соберется в столице Торсхавн на острове Стремой, и потому Лора верит, что там безопаснее.) Через два дня в 8.29 лунная тень наползет на Солнце и закроет его целиком на две с половиной минуты.
Вытираю полотенцем бороду – Лора настояла, чтобы я отпустил ее к поездке. Одеваюсь. Одежду подготовил накануне. Рабочий костюм – не форма, конечно, но почти – благополучно остался в шкафу. Я в восторге от того, что целых пять дней проведу вдали от оптической лаборатории, однако чувствую себя немного виноватым, что беру несколько дней из отпуска, хотя мог бы потратить их на семью, когда родятся дети. Затем вспоминаю о химикатах, которыми дышу весь день, о том, что наконец разогну шею, которую ломит от постоянного корпения над линзами, чтобы взглянуть на небо. Дело того стоит. В роли отца мне жить всю оставшуюся жизнь. Что такое пять дней по сравнению с наблюдением за великим порядком вещей?