Мне захотелось выбить у нее телефон.
– Звучало убедительно – до перекрестного допроса. Адвокат Балкомбов порвал ее версию в клочья.
Усилием воли я подавила бушевавшую ярость и перестала воображать ужасную сцену, о которой рассказывала эта Элли. Надо было услышать конец истории.
– Плюс еще история с депрессией. Такое не работает. Единственное, что можно сказать в пользу несчастной толстухи, – она не в той форме для случайных связей. Карту с беззаботным перепихоном разыграть не выйдет.
У нее что-то спросили.
– Узнаем, когда его допросят. Знаешь, я насмотрелась, как на волю отпускают даже тех, кто нападал внезапно в темном переулке, так что… В общем, передай боссу, что я застряла здесь на неделю. Буду обхаживать невесту Балкомба, может, удастся взять интервью. Если его отпустят – она станет героиней, если посадят – несчастной жертвой подлого обманщика. К тому же она красавица, как раз для первой страницы. Пусть в редакции поищут ее снимки.
Гнев клокотал во мне, будто лава. Изо всех сил сдерживая извержение, я отправилась в туалет, чтобы подставить запястья под холодную воду. Эту хитрость мне подсказал папа, когда учил меня обуздывать нрав. Потолки здесь были гораздо ниже. Да и в целом комнатушка оказалась довольно обшарпанной, явно знававшей лучшие времена. Одна кабинка была занята, другие стояли распахнутыми. Очевидно, люди не задерживаются в здании суда. Сначала набегает толпа, потом залы стремительно пустеют. Я открутила кран и подставила запястья под воду в ожидании, когда утихнет ярость.
Дверь кабинки за спиной распахнулась. В зеркало на меня смотрела Бесс.
Вспомнились предупреждения Кита и Кэрол Кент – нам нельзя разговаривать.
Правильнее всего было бы выйти, но передо мной стоял живой человек, которого к тому же только что «в клочья порвали» на трибуне свидетелей. Я ободряюще улыбнулась.
– Привет!
– А, это ты, – резко сказала она, однако улыбнулась в ответ. Затем вдруг посерьезнела, заглянула в каждую из кабинок и метнула взгляд на дверь. – По правилам, нам нельзя разговаривать.
Судя по тону, она сказала это больше из опасений, что из-за нашего разговора распадется дело, нежели из-за того, что ей неприятно меня видеть.
Хлопнула входная дверь, и мы обе подскочили на месте, но это был всего лишь сквозняк.
– Все нормально, я знаю, что нам нельзя обсуждать дело. Я слышала, что адвокат просил тебя не приходить завтра.