— Тогда поднимайся и иди за мной, — его язык вдруг проскальзывает по моей нижней губе. Я замираю, смотрю на него широко открытыми глазами, и, кажется, даже слезы высыхают.
Встаю, будто во сне, тянусь за халатом, лежащим с другой стороны дивана, чтобы хоть как-то прикрыться — на мне только тонкая пижама из майки и свободных коротких шортиков.
— Иди так, — командует Давид, проскальзывая взглядом по моей фигуре.
От этих недвусмысленных взглядов меня сильнее начинает колотить, но я иду, как он приказал. Истерика немного отступила, и в голове бьется одна-единственная мысль: «выжить».
Мы выходим из нашего дома на окраине, и я вижу, что к самому порогу уже подогнали большую, черную машину.
— Почему вы приехали сами? — вдруг спрашиваю я.
— Чтобы напугать тебя, — хмыкает он, приглашающим жестом указывает на машину.
— Тогда зачем вы потом меня успокоили? — забираюсь в машину, смотрю на его расслабленное красивое лицо.
— Что ж… Я человек контрастов. Пристегнись, — он усаживается рядом, смотрит, на меня внимательно.
— Что теперь со мной будет? — снова едва сдерживаю всхлип я.
— Все, что я захочу, — легкая кривая улыбка задевает его губы и снова слетает.
Меня пугает эта фраза. Я никогда не чувствовала себя настолько беспомощной. Мы с Владом давно живем без родителей и привыкли рассчитывать только на себя, а теперь… Мне не на кого рассчитывать. Потому что даже сама я полностью во власти этого человека.
— Нам далеко ехать, — произносит он. — Я хочу на тебя посмотреть.
— В каком смысле «посмотреть»? — дрожащим голосом спрашиваю я.
— В том самом, — он слегка приподнимает бровь, демонстративно устраивается поудобнее. — Я хочу, чтобы ты кончила. Поласкай себя.
Кровь приливает к щекам с такой скоростью, что, кажется, из ушей сейчас пойдет пар. Я, конечно, понимала, что меня ждет что-то… но абсолютно не была к этому готова.
— Я не… Я не могу так, — севшим голосом проговариваю я.
— Почему? — снова усмешка.
— Потому что вы здесь… И я не смогу расслабиться, — я уже не говорю о том, что через тонкое затемненное стекло впереди едет водитель.
— Давай я помогу, — он перетекает ближе ко мне, кладет горячую ладонь мне на колено, скользит выше, к самому краю шортиков, обжигая кожу.
Я зажмуриваюсь, сжимаю ладони в кулаки и сцепляю зубы. Мне безумно стыдно и страшно оттого, что это происходит со мной. А еще страшнее оттого, что его прикосновения отзываются тяжестью в животе, огнем и бешеным потоком крови к половым губкам.