Я относил себя к той золотой середине, которая старалась
избегать резких действий. Расстался с подругой, с которой прожил
два года, но чувства уже угасали, и форсайт послужил последним
толчком. Мы даже задумывались о том, чтобы родить ребёнка —
возможно, это бы придало что-то новое нашим отношениям. Но заводить
детей в ожидании апокалипсиса? Мы перестали обсуждать эту тему, она
развеялась сама собой. А вслед за нею и отношения.
Тем более, что у подруги форсайты не начались.
Я стал заниматься дзюдо, регулярно ходить в бассейн и качаться
дома, но иллюзий по поводу своих бойцовских качеств не строил.
Изучал разные виды оружия и навыки выживания. Получил охотничий
билет и купил приличную двустволку, время от времени выезжал на
стрельбище и честно отстреливал полсотни патронов. Но то, что я
видел во время форсайта, не слишком-то позволяло надеяться на
огнестрельное оружие.
Работу я тоже не бросил.
С девяти утра до половины первого я просидел перед компьютером.
Индексы, цены, курсы валют. Есть, конечно, всяческие нейросети,
которые отслеживают показатели и дают свои прогнозы, но все давно
уже убедились, что без участия человека результат получается
средний. Так что моя работа оставалась востребованной. Венчурный
аналитик в крепком, но не слишком уж большом венчурном фонде — не
лучшая профессия, если впереди конец света. Верно?
Впрочем, если судить по финансовому рынку, никакого конца света
не предвиделось. Большие деньги игнорировали сны, даже массовые и
кошмарные.
В половине первого компьютер засбоил и ушёл в сэйф-мод. Дело
обычное, обновления к системе в последний год выпускали второпях и
сырыми. Пока компьютер перегружался, я откинулся в кресле и
посидел, глядя в потолок. Перегородки из зеркального стекла,
делившие рабочий зал на клетушки, раздражали. До собственного
кабинета я ещё не дорос и, вполне вероятно, дорасти не успею.
Я вспоминал Мир После, где зеркала были смертельно опасны.
Если всё пойдёт как обычно, то этой ночью форсайт продолжится —
слишком уж высок накал эмоций.
Достав телефон, я открыл контакты, посмотрел на номер,
обозначенный предельно просто: «ХЗ».
Искушение было слишком велико.
Я нажал вызов.
Гудок… второй… третий…
И ломающийся тонкий голос:
— Алло?
Я вздрогнул. Тот, кого я видел в форсайте, был не старше
двадцати. Тот, кто ответил на вызов, вряд ли достиг пятнадцати.