— Наших?
— В форсайте которые. Из прошлого.
— Ты первый.
— А я одну женщину встретил, — Миша вздохнул. — Страшная такая,
грязная, орала всё время. «Это сон, это кошмарный сон, это просто
сон!» И волосы на себе драла. Я подошёл, она замолчала, потом
говорит: «А ты красавчик, иди ко мне!» И давай мне улыбаться.
— Воспользовался? — не удержался я.
— Фу, — возмутился Миша. — Она старая и страшная была. Я ушёл. А
она опять выть стала...
Взяв ещё одну банку лимонада, он уселся на единственный стул.
Посмотрел на меня, спросил:
— А вы разобрались, что здесь вообще происходит?
Я покачал головой.
— У меня форсайтов было... — Миша задумался. — Если с этим, то
двадцать два.
— Много.
— А у вас?
— С этим восемнадцать.
— Это ведь будущее, правильно? Снов таких не бывает, — убеждённо
сказал Миша. — И никакие это не психозы, не может такого быть,
чтобы сотни миллионов людей одинаково двинулись. По телевизору
говорят, что это сны от нервов, но, по-моему, врут, чтобы
успокоить.
— Нет, не сон и не психоз, — согласился я. Присел на жалобно
скрипнувший прилавок. — Согласен. А ты, я вижу, пытаешься
разобраться?
— Конечно. Я вообще умный и любопытный, — Миша ухмыльнулся. — И
смелый.
Хотелось съязвить, что очень просто быть смелым и любопытным,
если оживаешь после смерти в форсайте. Но я сказал другое:
— Как думаешь, если бы варг тебя разорвал на части, сожрал и
переварил — ты бы воскрес?
Довольное выражение как-то очень быстро исчезло с его лица.
— Мне кажется, что нет, — добил я. — Вряд ли ты восстановился бы
из волчьего дерьма.
— Фу, — сказал Миша. Он начал стремительно бледнеть.
— Лучше скажи, по твоим прикидкам — сколько людей осталось? —
спросил я.
Не то, чтобы меня волновал ответ. Я для себя вывод уже давно
сделал. Но надо было парня как-то отвлечь. До него лишь теперь
дошло, что труп не может ожить, если трупа не осталось.
— Что? Каких людей? — он снял очки, протёр о рукав. — Думаю,
здесь только те, у кого были форсайты. Остальные погибли
сразу...
Он нацепил очки и посмотрел на меня.
— Отвлекаете, да?
Я кивнул.
— Точно, я дурак, — признал он. — Слишком верил, что со мной
ничего не случится.
Михаил просто на глазах впадал в какую-то апатию, опустил
подбородок, уставился на пол. Зря я его напугал, всё-таки в теле
парня из этого безумного будущего — разум подростка из обычной
мирной Москвы.