Дмитрий, демобилизовавшись, не тратя времени на постармейское
обязательное бухалово, подал документы в Вологодский пединститут на
факультет физического воспитания. К описываемым событиям он уже
успешно приступал к обучению на четвертом курсе. Многие суровые
парни так называемого «молчаливого подвига» знали его по успехам на
борцовском ковре, личному знакомству с Сашей Травниковым, одним из
известных в городе тренеров по самбо (а по милицейским бумагам
«лидером ОПГ») и жёсткой позиции к, различного рода, «страдальцам
за общее».
Вот и сегодня достаточно типичная ситуация по экспроприации
студенческой мелочи местным уголовным элементом не прошла без
участия «травниковского» бойца. К счастью, для Лехи Малыгина.
– Давай, парни… Удачи…
– И тебе не хворать…
Скрипуче‑сухое прощание и троица со злобным достоинством
ретировалась из кухни. А судя по удаляющемуся шарканью шагов и с
этажа.
– Димон, – з аступник протянул ладонь.
– Леха… – Малыгин немного растерялся – ладони были испачканы
кровью, кисть набухала.
Дмитрий широко улыбнулся и тряхнул его за предплечье:
– Не буксуй, вон, умойся в раковине, я сейчас бинт и перекись
принесу.
Пока Алексей приводил в порядок свою пострадавшую внешность,
Харлам, вернувшись с необходимым аптекарским набором, умело и
сноровисто обработал последствия хлебосольного вологодского
приема.
– Ты на физвос? – оглядев творения рук своих, спросил
Харламов.
– Второй раз за день на физвос записывают, – п оморщившись,
улыбнулся Леха, – на истфак, так получилось…
– Хм, на истфаке как и на инязе, в основном бабы да чертополохи,
– хмыкнув, пояснил Дмитрий, – а ты ни на тех, ни на других особо не
тянешь… Ладно, пойдем ко мне в комнату, чайку заварим… Кисть завтра
медику покажешь.
Они вышли из кухни, направившись в противоположную от лехиной
комнаты сторону. Жил Харламов в другом крыле, которое ничем особо
не отличалось, лишь перед дверьми комнаты, где они остановились,
белой краской был очерчен контур лошади. Леха хотел было спросить о
концепции этой инсталляции, однако чуть дальше разглядел надпись:
«Здесь упала капля никотина».
– Кавээнщики по пьянке куражатся, – перехватил его взгляд новый
знакомец, – поживешь в общаге – ещё не такое увидишь… Заходи.
Комната Харламова разительно отличалась от лехиной «норы»,
однако несла в своем общажном уюте элементы легкого мужского
беспорядка. Например, две по‑армейски заправленные койки
диссонировали с сохнувшим на батарее кимоно. А покрытый чистой
скатертью стол, без следов и разводов, не сочетался с небольшим
холодильником, колченого устроившимся на стопке учебников. В целом
же опрятные обои, прикроватные коврики, симпатичные шторы и
аккуратный шкаф дарили мысль о том, что всё не так уж плохо.