Я поморщился и потерял интерес к ней. Не было смысла тратить
время и сотрясать воздух впустую.
Видя, что я двинулся на выход из палаты, она уже поднялась,
чтобы последовать за мной…
— Боец, — окликнул я ближайшего облачённого в броню солдата из
«Молотов Императора». — Где здесь начальник госпиталя сидит?
— Пятый этаж, последний кабинет по коридору, — раздался
механический голос из динамиков, а в мои глаза смотрели зелёные
визоры брони.
— Вам нельзя к нему! Запрещено! — закричала медсестра.
— Последний вопрос, — напрочь игнорировал я её и смотрел в шлем.
Туда, где были глаза бойца. — Каков приказ Советника?
— Наблюдение, охрана указанных объектов, содействие Райану
Куперу, — отчеканил он.
Трижды ХА! Так и знал! Не мог Андерсон не оставить им подобных
вводных. А значит что? Значит Советник уже знает, что с Брэдли
что-то не так, и судя по ранним переговорам, когда я заходил в
палату Юноны, уже едет сюда. Ну а кто ещё может быть Папой-Птицей?
Не император же!
— Будьте добры, приведите Анатолия Евгеньевича сюда, — улыбнулся
я. — И скажите, если он не захочет, то я сам поднимусь к нему и
приволоку сюда силой.
Боец думал не долго и судя по переговорам, ожидал одобрения
штаба. Получив его, он махнул рукой двум коллегам у стен и они
двинулись к лифту.
— Что вы себе позволяете?! Я буду на вас жаловаться! — кричала
медсестра.
— Рот закрыла, — сухо заткнул я её, отчего она аж опешила, а уж
когда её оторвало от пола телекинезом и вернуло на стул, попутно
придавив, так вообще потеряла дар речи. — Молчи и не
отсвечивай.
Видеть недовольного врача, которого под конвоем вели трое
облачённых в броню бойцов гвардии императора было забавно. Он
возмущался и что-то причитал там про жалобу в императорскую
канцелярию, но на солдат, выполняющих приказ, это не особо
действовало.
— Здравствуйте, Анатолий Евгеньевич, — спокойно проговорил я,
как только старика поставили передо мной.
— Что всё это значит, юноша?! — гневно выдал он. — Я полковник!
Начальник военного госпиталя! Как вы смеете…
Появившийся буквально из воздуха тёмно-кровавый кинжал,
приставленный к шее врача, оборвал его бестолковую тираду и
трепыхания. Бойцы императорской гвардии подались вперёд запоздало,
но я отчётливо почувствовал, как двое из них удивились. Их сердца
совершили гулкий удар.