«За вас отвечать».
Вот, когда мне окончательно становится понятно, почему охрана меня ещё не выставила из этого дома. Медленно отвожу взгляд от Егора, переводя его на отчима. Он поумерил пыл. Высказался и разом остыл, словно только что не орал на нас, обвиняя в том, какие мы плохие брат и сестра.
Знал бы, Кайманов, насколько мы отвратительные брат и сестра. Те, что спят вместе, а на утро делают вид, что этого никогда не было.
И эту игру он предлагает продолжать.
– То есть, вы избавляетесь только от мамы, а меня решаете оставить? – это даже и не вопрос, озвучиваю лишь, чтобы уж наверняка осознать, правильно ли всё понимаю.
Кайманов хмурится, словно крайне удивлён моим вопросом.
– Само собой полагающееся, ты – Кайманова, Эвелина. Как ты могла подумать о ином? Я принял тебя, как родную, и ни разу даже не задумался, что это в действительности не так. И что значит избавляюсь… – тут всё же мужчину что-то пробирает. Негодование и раздражение, он явно не был готов к настолько эмоциональному разговору, учитывая, что родной сын молчит, как ни в чём не бывало. Очевидно, от меня он ожидал того же. – Я не от кого не избавляюсь, а просто даю нашей семье шанс.
Не выдерживаю и усмехаюсь, качая головой. Господи, как же у него всё просто. Взять и заменить мать. Интересно, нас он также брал в семью? Мать и сестру для сына, чтобы не жилось тому одиноко и скучно?
Ооо, Егор-то уж точно не скучал.
И пусть меня даже родная мать всегда считала вещью, но чтобы вот так…
Теперь я смеюсь в голос. Громко так и заливисто, что даже Егор обращает на меня внимание. Смотрит очень внимательно, как всегда оценивающе, будто хочет знать каждую мою мысль. А мне впервые почему-то хочется показать ему средний палец. И даже не знаю, с каким именно посылом: то ли злорадно, что от меня не так-то просто избавиться, то ли, чтобы это он избавил меня на сегодня от своих грёбанных взглядов.
Дышать и так тяжело, так ещё и он отбирает последние крупицы воздуха, после чего даже смех звучит безумно и каркающе. Он прерывается так же быстро, как начинается. В один момент просто наступает слишком давящая тишина.
Мы все сидим, глядя, куда попало, а я между тем начинаю наконец переваривать все сказанные слова.
Всё даже хуже, чем если бы он нас выставил обеих на улицу.
Потому что правила не слабо меняются, а точнее, они давно были такими, просто это я только сейчас понимаю, что выхода на самом деле у меня никогда и не было.