Когда я отпустил её руку, меня уже окутывало
тепло, я чувствовал себя бодрым и деятельным. Человечка стояла
недвижно. Надо было догонять Дэна, и то, что ещё придётся возиться
с ней, вызывало только приступ раздражения. Большая тупая кукла!
Бросать её здесь нельзя.
Я давно научился терпению. В воспоминаниях не
должно оставаться нестыковок, иначе человек, мучимый беспокойством,
будет возвращаться к ним снова и снова… и может вспомнить что-то
лишнее. Проверил, не осталось ли следов крови на коже, аккуратно
поправил рукав, вложил упавшую корзинку в пальцы и, взяв за локоть,
направил к дверям. Отпустил сознание женщины, только когда она уже
выходила на улицу, совершенно уверенная в том, что показала мне,
как пройти через проходной двор и в какую сторону идти дальше.
У калитки она слегка качнулась и оперлась
рукой об ограду. Ничего. Я не жадничал, и для неё все последствия
ограничатся этим легким головокружением.
По идее, для безупречности общей картины,
сейчас мне нужно было дойти до магазина и купить что-нибудь
съестное, но я счёл это совершенно ненужной тратой времени и денег
и, выждав несколько минут, чтобы дать моей кормилице время отойти
подальше, направился на поиски Дэна.
Я не знал, будет ли он двигаться только с
человеческой скоростью, но даже если так, мог уже уйти довольно
далеко.
Сначала я мчался напрямик. Почти весь день
дождило, трава не просохла. Штанины намокли и неприятно липли к
ногам. Не стоило сокращать путь! Надоело петлять, огибая мокрые
кусты, хотя перескакивать через встречавшиеся поваленные деревья
мне нравилось. Вот и тропинка, на которой мы с Дэном расстались, –
бежать стало легче. Ветер, слабый и на открытых местах, здесь
совсем запутался в листьях и не чувствовался. Земля мягко пружинила
под ногами, непривычные лесные ароматы кружили голову. Изредка
появлялось солнце, но после еды это уже не беспокоило. Частый
подлесок ограничивал обзор. След был чёткий и ясный, хоть местами
запах слабел и исчезал, но я, уверенный, что Дэн не скоро покинет
тропу, продолжал нестись вперёд.
Лишь звуки потасовки насторожили меня,
заставили свернуть и углубиться в заросли орешника. Одни
неприятности от людей!
Оказаться свидетелем человеческой свары и
привлечь к себе внимание не хотелось.
Глухие удары с неразборчивыми возгласами.
Раздражённый вскрик: