Я вдоволь натерлась мочалкой.
Особенно постаралась над лопатками – до скрипа оттерла! Вроде бы
полегчало. После меня в ванную по обыкновению отправился Фьёр.
Правда, переступив порог, малыш внезапно затормозил, сворачивая
голову.
– Как интересно… – заметил он.
Я натянула повыше полотенце. Не могу
ходить перед ним голой. Вот не могу – и все!
– Что такое?
– У тебя лопатки сияют, – Фьёр чуть
шею не свернул, всматриваясь куда-то мне за спину. Пока не
додумался развернуть туловище вслед за головой.
– В каком смысле?! – поразилась я,
бросаясь к зеркалу.
Закрутилась перед ним, пытаясь
рассмотреть, что там у меня с лопатками. И правда, сияют! Не совсем
лопатки, скорее, между ними. Полоска с одной стороны от
позвоночника, полоска – с другой. И такое мягкое золотистое сияние
исходит из-под кожи.
– Неужели… крылья? – просипела я.
– Похоже на то… – задумчиво
согласился Фьёр и отправился купаться.
А я какое-то время еще крутилась
перед зеркалом, под разными углами рассматривая сияние. Пыталась
потрогать его, однако на ощупь не ощущалось ничего. Только
почесываться опять начало!
Не понимаю… почему оно чешется?
Крылья у фениксов нематериальные. Вроде как.
– Фьё-о-ор, – протянула я, когда
довольный и мокрый раах вернулся в комнату. – А во время снятия
метки у меня случаем крылья не прорезались?
– Нет. Ничего такого. Даже сияния не
было. Я бы заметил, – заверил Фьёр.
– Но ведь это крылья? Начинают
появляться?
– Думаю, да. Что еще это может
быть?
Действительно.
– Тебе нужно к фениксам.
Нужно…
Из Феоара мы вернулись всего три дня
назад. Конечно, перед уходом Эроан и Анаасг заключили парочку
соглашений. Заверили друг друга, что в скором времени возобновят
переговоры, обязательно будут налаживать контакты и договариваться
– обеим сторонам предстоит немало работы на пути к установлению
дружественных межгосударственных связей.
Пока я приходила в себя после
ранения, мы с Анаасгом почти не общались. Он, конечно, заходил
справиться о моем здоровье. Но все серьезные разговоры сурово
пресекал, заявляя, что мне необходим отдых, а вот нервы совершенно
ни к чему. Оно и понятно. Мне требовалось как можно скорее
восстановиться, чтобы снять метку – вот с этим делом мы решили не
затягивать. Тем более я сама настаивала, что это нужно сделать как
можно скорее. Уж очень не хотелось вновь оказаться марионеткой
ордена. Кто знает, не объявится ли еще кто-нибудь из почивших
родственничков, на самом деле живой и невредимый, но подосланный
орденом, чтобы навредить кому-нибудь через меня?