Все теперь стало проще. И с дедом разговор его уже не страшил. Тот наверняка прямо спросит, что за семья, как они отнесутся к Арату. А у него, словно козырь в кармане, теперь аргумент: его пригласили пожить в доме старшей сестры. Это очень серьезно. И пусть эти миры жили в разных эпохах, Арат знал: современному человеку все только лишь кажется. А случись форс-мажор, и все эти свободы от древних условностей разом слетят, как шелуха.
К машине он просто подполз, борясь с искушением заснуть прямо за рулем.
Как приехал на базу, не помнил. Проснулся от того, что кто-то открыл дверь салона и его нагло вытащил.
— Ты рехнулся, Арат! Быстро в дом! Совсем ум потерял на морозе.
Его волоком втянули куда-то, трясли, даже ощутимо колотили. Чем-то растирали, кто-то громко ругался по-русски. Не важно. Дайте только уснуть. Скоро стало тепло, и уже через несколько минут он наконец провалился в сон, глубокий, как их озеро — прекрасный Хубсугул.
Просыпался мучительно.
Больно: жутко ныли ноги, руки, гудела голова.
Тревожно: его снова трясли, чертыхаясь.
Страшно: не понимал, где он и что с ним случилось. Все снова вышло из-под его контроля.
— Арат, просыпайся. Отец тебя ждет! Рвет и мечет.
С трудом сполз с такой мягкой и уютной постели. Теплый пол, спальники, босые ноги. Раздет до белья.
— Что тут было? — голова работала с трудом, будто с похмелья.
— Ты чуть не замерз! Какие шакалы тебе нашептали поехать вдруг в степь одному? Хорошо я хватился, пошел посмотреть, как ты спишь. Мы едва успели. Болит?
Он кивнул. Болело все. Руки и ноги были покрыты чем-то масляно-вязким. Понюхал, скривился. Барсучий жир. На лице тоже толстый слой, судя по ощущениям, его и без того не слишком смазливая физиономия сильно распухла. Красавчик! Лиза будет в восторге. Явится такой он, как есть, аспирант из МГИМО — сразу видно.
— Не спи, одевайся. Тебя уже можно распарить.
— Отец… я матушке позвонил, она там сходила с ума.
Тот быстро оглянулся через плечо. Понуро кивнул, чуть ссутулившись. Вышел.
Уже подходя к коттеджу "бани", очень странному двухэтажному зданию, прямо из окон первого этажа которого выглядывали блестящие линии печных труб, Арат ощутил облегчение. Ноги стали ходить, руки понемногу шевелились. Открыв массивную дверь, утепленную изнутри толстыми шкурами, с удивлением огляделся.