– А что здесь такого… – начал было говорить Гуард, но потом
сообразил, что к чему, и, злобно засопев, выставил перед собой меч.
– Ну всё!
– Как скажешь, – покладисто согласился я, поднимая щит на
уровень глаз и крутанув меч. – Всё – так всё.
Ну да, у него клинок длиннее, но это ничего не значит, с ним еще
надо уметь управляться. И потом – тяжел такой меч, если как следует
дать противнику побегать, то он быстро выдохнется, а потом – делай
с ним что угодно.
Нельзя сказать, чтобы Гуард совсем уж не умел орудовать горским
мечом, пару раз он меня чуть не задел, а один удар я еле-еле принял
на щит.
Сам я толком его не атаковал, не было в этом смысла, для меня
было главным – не пропустить удар. Но при этом я не бездействовал,
при каждом удобном случае нанося ему урон, зачастую совсем плевый,
но очки жизни с этого толстяка снимающий. Курочка по зернышку клюет
– и тем сыта бывает.
Лицо Гуарда постепенно наливалось кровью, рубаха его там и сям
была уже здорово уляпана красными пятнами, дыхание становилось все
более прерывистым, он неразборчиво орал проклятия, перемешанные с
оскорблениями, требовал, чтобы я не крутился, а дрался, но это мне
было безразлично. Я то и дело наносил ему точечный урон и ждал того
момента, когда жизнь моего противника уйдет в желтый сектор,
отлично зная, что после этого он ослабеет, а значит – откроется. И
вот тогда у меня будет возможность нанести решающий удар. Красивый
и показательный, поскольку этот поединок не просто «кто кого
убьет». Он имеет, если можно так сказать, пропагандистское значение
и влияет на дух войск.
И я поймал этот момент.
Лезвие моего меча вошло в живот Мак-Пратта легко, как горячий
нож в брусок сливочного масла.
Я немного довернул клинок, вспарывая живот Гуарда, он глухо
охнул, меч беззвучно выпал из его рук на траву, дородное тело моего
врага как-то сразу обмякло, шатнувшись ко мне. Он еще и руки
раскинул, словно хотел меня обнять.
– Девки в озере купались, их надежды оправдались, – сообщил я
застонавшему от боли Мак-Пратту. Лезвие легко вышло из его тела, и
толстяк, потеряв опору, опрокинулся на землю.
Гуард скорчился, повернувшись на бок, прижал руки к животу, и
еле слышно заохал.
– Добей его, – донесся до меня голос, который я узнал. Это было
голос Саймона Мак-Анса, за сына которого я вскоре выдам
Трень-Брень.