Начинаю считать до пяти, уже готов нажать кнопку сброса, а сам
смотрю на цель, и как на это реагируют духи.
- 206й, сброс! Ухожу влево, оружие выключил! - доложил я и,
включив форсаж, ушёл за хребет, взбираясь всё выше и выше в
небо.
Бомбы сбросили все. Теперь осталось дождаться результатов.
- Торос, от группы спасибо за работу, береги себя, - попрощался
с ПАНом Гусько, но тот сразу не ответил. - Торос, 204му.
- 204й, я Торос, отработали хорошо! Духи повелись! Мягкой
посадки, мужики!
Хорошо ощущать себя, выполнившим поставленную задачу в срок и с
нужным результатом.
Штатная посадка, заруливание, и снова вопросы о состоянии
Буянова. На стоянке информации мало. Всё же, техникам надо
работать.
Дубок, когда мы с ним зачехляли самолёт, сказал, что Гавриловичу
выделили новую кровать и обязали спать на ней.
- Девушка приходила, Оленька. Врач наш. Вот и рассказала про
комэска. Тоже в Союз пошлют его. Комиссии эти ваши проходить. Пока
летать не будет, - продолжил он, вставляя заглушку в
воздухозаборник. - Сергеич, иди, отдыхай. За сегодня ты в воздухе
дольше был, чем на земле.
Только при этих его словах, я ощутил, как мне хочется сейчас
оказаться на своей скрипучей кровати в модуле. А лучше зайти в душ
и ополоснуться. Да и форму бы надо постирать. Комбинезон уже начал
покрываться солевыми следами.
В классе народу было много. Дежурные экипажи, естественно,
отсутствовали. Как и вертикальные братья, которые продолжали
работать в районе действий пехоты.
А вот ещё двум дежурным звеньям было очень некомфортно. Им место
отдыха было определено в классе для подготовки. Для этого и кровати
сегодня сюда поставили и чайно-бытовой уголок организовали.
Замполиты принесли подшивки газет, а самые рукастые из дежурных
лётчиков пытались настроить старенький телевизор «Рекорд», который
показывал пока только серую паутину.
- Серёга, как догадался, что духи поведутся на такой развод? -
спрашивал у меня Гусько, расхваливая меня перед остальными.
- Предположил просто. Да и они же обычные люди. За наши лётные
головы дают много афганей, а люди всегда любили, и будут любить
деньги, - ответил я, присаживаясь рядом с лётчиками нашего
полка.
- Гадалка! - махнул рукой в мою сторону Барсов, но эта его
реплика потонула в словах остальных присутствующих.
Ребров не мог пройти мимо и вставил свои пять копеек.