— Он говорит, что есть чужой и что его надо прогнать. Говорит,
сам не может, я ничего не понимаю. Разве так бывает?
— Чужой, интересно, и кого же это мой брат мог таковым
посчитать…?
— Ваш брат?
— Да, эту вещь создал мой самый дорогой для меня на всём свете
брат, Казуки. И если что-то созданное его рукой что-либо
подсказывает, нужно прислушиваться. На-ка, пока поешь, а в
промежутке вспоминай, что именно и как именно почувствовал.
Запоздалый обед ушёл влёт, Гарри и не заметил даже, что ему
дважды подменяли тарелку. Но вот наконец-то насытившись, мальчик с
онемением воззрился на бывший недавно, судя по всему, полный
сотейник на дне которого… в общем-то пусто было. Разве что хлебом
обтереть.
— Ой… я…
— Ничего не сделаешь, — строго предостерёг его нависающий над
ним Тацуя.
— Ддааа, сенсей, а как же…?
— Не переживай, голодным я точно не останусь. Ты лучше
рассказывай давай. Начать можешь с того, что и как тебе, как ты
подумал, услышалось. Ну а в конце и про голодовку свою не забудь.
Но в начале про как ты сказал чужого. Что, где, в какой момент
почувствовал? И что в это время ощущал?
— Я это…, — замялся совершенно растерявшийся от происходящим
ребёнок. — Я это, я его держал, а он как вспыхнет и лоб неприятно
кольнуло и тогда я и услышал. Но как же, камни же не
разговаривают?!
— Ну да, а ещё они не светятся без причины, и уж точно, что сами
собой не нагреваются. Твоим же сейчас можно и руки на морозце
согреть. Весьма характерная реакция. Так все изделия Казу ни-тяна
на инородное реагирует. Барьеры ставит, вот и сейчас. Просто
прислушайся, — произнёс не без интереса наблюдающий за как будто бы
неуловимо изменившимся подопечным Тацуя.
— В голове тепло, и как будто бы легче что-ли, — ответил честно
попытавшийся услышать себя, как и учил его на тренировках Тацуя,
Гарри, запнулся и наконец задумчиво продолжил: — Будто бы я всю
жизнь с грузом на голове ходил, а сейчас снял. Как тогда, когда вы
сначала грузы на меня надели и снимать не разрешали, а потом я
побежал. Без них в смысле. Я думал, что ветром оглушит нафиг, а
Дадли и вовсе одну пыль глотал.
— Ясно… — хмыкнул и без того заинтересовавшийся вечно так и не
желающим до конца заживать украшением ученика Тацуя. — А ну-ка не
шевелись. Чужое говоришь значит. А если…
С минуту изумлённый возникшим под ладонями Тацуи лазоревым
свечением Гарри сидел смīрно. Но вот сенсей отстранился и тихо
качнув головой произнёс: