И горько.
А еще, по сути чужой он мне. Как и я ему.
- Спасибо, - говорю, потому что обида обидой, а вежливость –
вежливостью. – Это… многое объясняет.
Дмитрий кивает и наклоняется, как-то криво, перекашиваясь на
один бок. Пальцы разминают затекшие мышцы, а лицо снова
кривится.
И мы с Лютом стоим. Он потому, что стою я. А я сама не знаю,
почему не ухожу. Самое ведь время вежливо попрощаться. Зайти еще
раз в дом, поискать там фотографии или хоть что-то из моего
детства. Закрыть и уехать.
Кстати, если он маме достался, то сугубо теоретически теперь
принадлежит мне? И если так, то надо какие-то бумаги оформлять? Или
нет? Я в права наследства не вступала, а там, сколь помнится, срок
ограничен. И кому теперь дом принадлежит?
- Дом, - дядя, если и не читал мысли, то думал в том же
направлении, - я на себя оформил.
Сказал это виновато.
- Просто, чтобы не пропал. А то как выморочное имущество пошел
бы. На тебя перепишу, если хочешь.
- Нет, - я подумала и поняла, что пусть в этом доме и прошло мое
детство, но он все равно… чужой стал? Да и есть у меня уже
один.
И его бросать неможно.
А этот… этот найдет себе хозяйку. Со временем.
- Отдай его той, которой он нужен будет, - я вдруг
преисполнилась уверенности, что так оно и случится.
Скоро.
Весьма скоро.
Ни одно место не должно остаться без хозяйки. А это ждало… меня?
Не знаю. Ждало. Надо будет заглянуть, попрощаться, поговорить с
домом, попросить прощения, что бросила, и пообещать, что надолго он
одним не останется.
- Хорошо, - кивнул Дмитрий. А затем задал вопрос, от которого я
впала в легкий ступор. – В лес тебя отвести?
В лес?
Мне… не надо в лес.
Или…
- А есть смысл?
- Не знаю, - он все же распрямился. – Они людей избегают. Наших.
Но если ты их крови, то выйдут. А надо ли тебе встречаться с ними –
сама думай.
Думать.
Я бы думала… наверное.
Надо ли?
Еще одна родня, которая от меня открестилась. Ведь не могли же
они знать, что мама осталась она, что меня родила. И если во мне
действительно их кровь, то… то не та кровь, которая нужна, раз
бросили.
И тогда логичнее было бы вежливо отказаться.
Развернуться.
Поговорить с домом да и уехать. Мне еще на кладбище, в конце-то
концов.
- Отведи, - сказала я зачем-то. – Пожалуйста.
Лес.
Лес всегда меня манил. Тот дом, в котором я росла, стоял
близко-близко к лесу. Или наоборот, это лес подобрался
близко-близко к дому, выпустив любопытных березок, которые
перевешивали ветви через старый забор. Лес разослал под ними
земляничные полянки, где ягода была сочной и сладкой.