Он был прав. За эльфами таких вещей не водилось. Но кто знает,
что они на самом деле скрывают и умалчивают?
Я взяла себя в руки и прошла вперед, эльф сделал то же самое, а
потом ухватил меня за рукав и вытащил на свет. Он бил через
разноцветные стёкла витража, создавая на сером каменном полу
витиеватый рисунок какого-то растения. Я не успела даже
возмутиться. Зато вблизи смогла разглядеть мужчину получше —
взрослый даже для представителей своей расы, наверняка разменял не
одно столетие, с мягкими чертами лица, светлыми, словно мед,
глазами. Волосы убраны под ворот, цвет их завораживал, нечто
среднее между пшеничным и белым оттенком. Эльфы все такие
необычные, и все красивые, как один!
Жрец в ответ разглядывал меня. Бесцеремонно повернул мою голову
в сторону, больно схватив за подбородок, потом убрал волосы,
рассмотрел уши. Поднял подбородок вверх, хмурился и поджимал губы,
оглядывая со всех сторон.
— Может хватит?! Я не вещь на распродаже! — грозно зашипела я,
от такого хамского обращения. Эльф замер. Мы смерили друг друга
довольно долго взглядами. Жрец смотрел, искал, впивался своими
яркими светлыми глазами в моё нутро. А я распалялась еще больше!
Потому что одна его рука продолжала держать подбородок, а вторая
больно впиваться в плечо.
— Чудно, теперь чувствую твою магию уже лучше, — он вдохнул
поглубже. — С этим можно работать, пташка.
Кто? Пташка? Ну хоть не серая мышь, спасибо за повышение в сфере
маленьких зверьков.
— Это была такая проверка? Вы по-другому работать не можете?
Но меня проигнорировали.
— Меня зовут Аваин, я Жрец этого Храма, в этом священном месте.
Для тебя, считай, как верховный маг.
Он отпустил меня, и мы подошли к большому каменному столу.
— Я Эйрилин, — отозвалась я, потирая плечо.
— Это эльфийское имя, ты знаешь?
Я молча взирала на него, не зная, как вежливо ответить, что мне
плевать.
— Означает драгоценность, сокровище. А еще силу и
чувственность.
— Запомню.
— Удивительно то, что люди редко называют своих детей именами
чужих рас.
— Не думаю, что мама знала об этом, когда выбирала его.
Я солгала. Думалось мне, она знала или подсознание подсказало,
что это имя подойдёт.
— И не придают этому значения, — пробубнил он себе,
возмущаясь.
Аваин раскатал на столе тонкий пергаментный лист, с линиями и
островками, выведенными чернилами на поверхности. Они тянулись от
середины, разветвляясь на множество разных, как паутина. Я
заметила, что рисунок был покрыт легкой защитой, тонким слоем,
чтобы ничего не повредило рисунок и не расползлось.