Аймарэль едва не скрипнул зубами. Вместо этого на
его губах появилась улыбка.
— Я тебя понял, Эйшар.
Ему предстояло много работы. Слишком много работы на
два мира, две страны.
Аймарэль прекрасно знал причины, почему люди так
опасались пускать эльфов в свои дела — потому что им действительно
нужен повод сунуть свой нос. Потому что все эти проблемы с темной
магией зашли слишком далеко.
И теперь какой-то чокнутый, сошедший с ума от
власти, напитавшийся темной силы, убивал полукровок и эльфов.
Почему? Из мести? Или из желания добраться до них самих с помощью
беззащитных детей? Пользовался тем, что эльфы слишком щепетильно
относятся к родственным связям, и словно насмехался над ними и их
грехами.
Аймарэль видел достаточно. И он не хотел, чтобы это
повторилось с кем-то ещё. Люди были куда хрупче и
податливее.
Они ведь старались изгнать эту чернь. Пытались
сделать все, чтобы она не поползла дальше. Но, кажется, темная
магия, пустила корни в каждый уголок их расколотого на осколки
мира. Теперь — несколько миров.
Он думал, что Межмирье их защитит.
Но, вероятно, эльфы просчитались. И оно уже не может
спасти их.
Межмирье лишь клей для их погибшего
мира.
Оно больше не защищает от тьмы.
А это значило, что ничего не будет как
раньше.
***
Оказавшись в своих покоях, я хотела расплакаться, но меня лишь
трясло от злости. Я схватила одну из подушек и швырнула ее. Она
плюхнулась на пол.
У меня в голове не укладывалось, как это может быть правдой. Как
они могли на такое пойти? И это правящий род эльфов! Я закрыла
глаза. И как бы мне ни хотелось убедить себя, что все ложь и просто
сон, плод моего воображения, акклиматизация, что угодно, я знала,
что его слова очень похожи на правду.
Плечи поникли, накатила усталость, такая, что я, подойдя к окну,
просто навалилась на подоконник. Глаза защипало.
Я была права — я не нужна отцу. Никогда не была нужна. Так зачем
я здесь? Ради ритуала, обретения защиты? Потому что обещала Эйшу?
Лучше пусть всё необходимое проведёт Жрец, и я уберусь отсюда. Дома
и то лучше, чем смотреть в глаза тем, для кого я плод нежелательной
любви и случайной постыдной связи.
Я услышала стук, и следом повернулась ручка двери. Я
выпрямилась, глядя на вошедшую в мои покои Йелению. И прежде, чем
она решилась бы сказать хоть слово, я выпалила: