Невинная ложь – удобный предлог, на который, как на трость, можно опереться, если попытки остаться в одиночестве или сохранить при себе едва пойманный и тут же ускользнувший проблеск воспоминания захромали на обе ноги. И пусть Илья Зурабович не назначал ей никакой встречи, он рад ее видеть у себя в кабинете в любое время, особенно если Кира готова принести ему новые крохи сведений о себе. Только бы он оказался на месте. Кире сейчас почему‑то как никогда нужно было оказаться в его обществе – донести до его кабинета кислотой разъедающую душу тоску. Будто она и правда знала кого‑то, кого звали этим тихим именем. И будто этот кто‑то ей был очень дорог.
Когда она стучала в кабинет, ее сердце, казалось, звучало громче. Обивка двери глушила звуки вместо того, чтобы транслировать их на весь коридор. Будто так было задумано специально для тех, кто желал сохранить в секрете свои визиты к доктору.
– Проходи, проходи, – пригласил Илья Зурабович, когда она робко заглянула в кабинет. Но на этот раз в бархатном голосе доктора не было радости, с какой он обычно встречал свою необычную пациентку, голос казался тусклым, будто на бархате вытерлись ворсинки и обнажилась вылинявшая подкладка.
– Я не вовремя? – смутилась Кира, решив, что доктор озадачен свалившимися на него проблемами и рабочими задачами. Лучше извиниться и зайти позже.
– Нет‑нет, ты всегда вовремя. Более того, я как раз думал с тобой поговорить. Как хорошо, что ты сама зашла.
– О чем поговорить? – спросила Кира, пристраиваясь на краешке предложенного стула и складывая руки поверх лежащей на коленях книги.
– О ком. Как всегда – о тебе.
Доктор поднялся и, сделав по кабинету круг, остановился возле шкафа и задумчиво перебрал взглядом содержимое стеклянной витрины: фарфоровые статуэтки, декоративные тарелки и несколько картинок в рамках. Кира молча смотрела на чуть согнутую, будто в легком поклоне, спину Ильи Зурабовича и широкие плечи, которые медицинский халат обтягивал так туго, будто наволочка подушку.
– Я ведь виноват перед тобой, девочка, – сказал, наконец решившись, Илья Зурабович и резко обернулся. Подошел, гулко впечатав в паркет каждый шаг, но не опустился в свое рабочее кресло, а присел на угол стола, развернувшись к Кире в полуобороте.