А перед самым обеденным перерывом меня возле выхода на
Луначарского подкараулил – вот кто бы вы думали? Не угадали, это
была девочка Олечка всё в тех же своих неизбывных кружавчиках во
всю верхнюю половину тела.
- Петя, - сказала она мне, отведя за рукав в сторону, - разговор
есть.
- О чём, – искренне изумился я, - нам с тобой говорить-то
сейчас?
- Отойдём в сторонку, там всё и узнаешь, - ответила она с
каменным выражением лица.
Мы и отошли налево, там где заканчивалась психушка и начиналась
улица с дореволюционным названием «Провиантская».
– Наумыч очень ревнив и мстителен, - заметил я по дорог, - я бы
лично на твоем месте ограничил общение со мной в связи с этим
прискорбным фактом.
- А ты не учи меня жить, - огрызнулась она.
- Достаточно отошли? – спросил я, - давай говори, что хотела-то,
а то у меня и другие дела имеются.
Она посмотрела по сторонам и вывалила на меня всё
наболевшее:
- Я беременна, - сообщила она с потерянным каким-то видом.
- На меня намекаешь? – спросил я, предчувствуя большую и сложную
подставу.
- А на кого ж ещё – кто меня по лесам и полям в траве валял,
Пушкин?
- И какое у тебя предложение есть на этот предмет? – осторожно
поинтересовался я. – Ты же вроде как с нашим начальником спишь
теперь, я-то при каких делах?
- Срок беременности полтора месяца, - сообщила она мне, - а с
Наумычем я всего неделю общаюсь.
- И? – продолжил я, - договаривай уже до конца.
- Денег давай, тогда ничего наружу не выплывет, - озвучила она
свои хотелки.
- Сколько? – перешёл я на деловые рельсы.
- Тыщу – ты вроде столько заработал в колхозе, так что искать
тебе их не придётся.
- Я подумаю до завтра, - пообещал ей я, - а сейчас извини,
срочные вопросы надо решать, - и я сбежал от бывшей любимой женщины
с максимально возможной скоростью.
Что-то запутался ты в своих бабах, сказало мне моё второе я из
какого-то удалённого уголка мозга. Сколько их у тебя сейчас, четыре
штуки, если не ошибаюсь? Не ошибаешься, огрызнулся я, такая вот
четырехугольная геометрическая фигура выходит, квадрат блин…
Малевича блин… чёрный-пречёрный блин.
1983 год, Робинзоны в океане
Ираклий дёрнул ручку радио(надеюсь)рубки вниз, и она, эта дверь,
распахнулась со страшным и противным скрипом. И нашему обзору
открылось помещение, где с одного боку почти доверху стояли
какие-то радиоэлектронные приборы. Некоторые даже были включены и
моргали своими индикаторами.