Спазмы прекратились, а головная боль уменьшилась ровно
настолько, что позволила мне поднять голову и оглядеться по
сторонам. Невдалеке лежала туша мёртвого животного. Пятнистая
шкура, лобастая голова и забавные кисточки на ушах совершенно не
забавного зверя.
— Рысь, какие-то суки рысь убили, — прошептал я, неосознанно
стискивая кулаки. — Твари, удавил бы.
Проблема идентификации как самого себя, так и окружающего
пространства отошли на второй план, потому что со стороны мёртвого
животного послышались писк и шевеление.
Встать на ноги я пока не мог, поэтому, как стоял на
четвереньках, так и пополз в направлении тела рыси, обдирая
окоченевшие руки в кровь, об успевший образоваться наст. Весна
всё-таки, вот и наст. Странно только, что про весну помню, а про
всё остальное — нет.
Это был котёнок. Маленький, испуганный комочек, который искал у
матери тепло и еду, но не находил ни того, ни другого.
— Иди сюда, я тебя хотя бы согрею, — сев прямо на снег, я
вытащил котёнка из-под уже почти остывшего тела матери и сунул за
пазуху, мимоходом удивившись, что на мне такая неудобная куртка.
Вроде и тёплая, но...
И тут до меня дошло.
— Какой котёнок у рыси в марте? — оглядевшись по сторонам, я
попытался встать на ноги, придерживая пищащий комочек, который
завозился у меня на груди, отогреваясь. — И почему я уверен, что
сейчас именно март? Может, потому что снег ещё и не думает таять,
или же... Черт, как же болит голова, — прижал свободную руку к
пульсирующему и простреливающему нестерпимой болью затылку и закрыл
глаза. Немного так постоял, покачиваясь, и побрел по тропе, возле
которой, как оказалось, валялся, в ту сторону, откуда недавно
раздавался голос, зовущий сиятельство.
— Матерь наша покровительница, ваше сиятельство, Евгений
Фёдорович, — ко мне подскочил мужик в тулупе и меховом треухе, и
принялся бегать вокруг, как курица вокруг потерявшегося цыплёнка,
только крыльями, тьфу ты, руками не махал. — Нашёлся, радость-то
какая великая.
— Мужик, ты кто? — просипел я, словно месяца два бухал без
перерыва на обед.
— Ваше сиятельство, да как же это вы Тихона не узнали? Я ж с
пеленок за вами закреплён, — мужик растерялся, хлопая глазами, зато
хоть бегать вокруг перестал. — Да, как же это?
И тут он увидел, что я руки от головы не отнимаю, и почти
насильно отодвинул ладонь с раны.