Тихон убежал по коридору к выходу, я же пошёл в свою
спальню.
Открыв дверь, вошёл и замер на пороге. Потому что находился в
комнате не один. Та самая горничная, обнаженные прелести которой
украшали один из листов блокнота, перестилала мою постель.
— Как на самом деле это волнующе выглядит, — я улыбнулся, глядя,
как девушка почти распласталась на кровати, пытаясь расправить
простынь.
— Ой, — она подскочила и мучительно покраснела. — Ваше
сиятельство, я думала, что успею закончить, пока вы с его
сиятельством ужинаете, — пролепетала она.
— Брось это грязное дело. Когда я смотрю на тебя в таком
ракурсе, то у меня просто руки чешутся начать рисовать. — Она
потупилась. Ведь прекрасно всё понимает чертовка. И не стремится
убежать. — Ты давно у нас работаешь?
— Уже два года, ваше сиятельство. — Она говорила, не поднимая
глаз. — Я помню, нас предупредили, что вы ничего не помните.
— Я даже не помню, как тебя рисовал, — я картинно поднёс руку ко
лбу. — Вот вообще жестоко со стороны этой негодницы Судьбы. Забыть
такое...
— Вы можете снова меня нарисовать, ваше сиятельство, — девушка
лукаво улыбнулась. — Как будто того раза не было.
— С превеликим удовольствием, но не сейчас, нет, точно не
сейчас, — я печально покачал головой.
— Я так и думала, — она вздохнула и принялась собирать бельё. —
Правду говорили, вы, ваше сиятельство, ни разу ни одной женщины
больше одного раза не... «рисовали». Сразу же интерес теряли, как
только портрет был готов.
Подхватив охапку грязного белья, она протиснулась мимо меня. Я
не посторонился, чтобы дать ей дорогу, но и не удерживал, обдумывая
её слова. Наверное, именно это имел в виду дед, намекая на мою
кобелиную сущность. Пройдя по комнате, я вытащил блокнот с
рисунками. А, может быть, именно поэтому они все выглядят, как
живые? Потому что в то время я испытывал к ним неподдельный
интерес. К тем же мудакам, которые мне приснились, я ничего, кроме
горячего желания пристрелить их, не чувствовал.
А что про это говорят мои музы? А мои музы на это ничего не
говорили, они затихарились и молчали в тряпочку. Зато голова снова
разболелась. Пришлось выпить обезболивающее. Когда лекарство
подействовало, я разделся, натянул пижамные штаны, которые нашёл в
шкафу и упал на кровать. Надеюсь я с неё больше не свалюсь.
Сон пришёл незаметно, и на этот раз, хвала рыси, без
сновидений.