Любопытные моськи зеленых, не обстрелянных юнцов выглядывали,
пытаясь понять причину остановки. Ситуация накалялась. Хоть
какое-то оживление.
Разговор переходил на повышенные тона. Толстяк краснел, Айя хоть
и мялась от гнетущего стеснения, но стояла на своем. Умрет, но
шлагбаума не поднимет.
Смех. Издевательский, некрасивый, злой. Едва осознав, где
находятся, спешащие на смерть солдаты принялись упражняться в
злословии. Им как будто претило, что девчонки выставлены здесь
подчищать за ними хвосты, и пытались скрыть свой позор в
насмешках.
То, о чем мне говорила Белка.
Девчата оказались непоколебимы, хоть и подавлены. Казалось, еще
чуть-чуть – и я увижу, как из них спешит прочь боевой дух.
Я перемахнул через ограждение из мешков, двинулся в ту
сторону.
– Эй, ты куда? – зашипел кто-то с поста напротив. – Так же
нельзя!
Останавливать меня все равно никто не спешил.
Толстяк не выдержал, сорвал кепку с головы. Плюнул, швырнув ее
себе под ноги. Айя сжалась, будто ждала удара. Для сидящих в кузове
это как будто стало сигналом. Хищники учуяли слабость жертвы.
Троица крепких, долговязых парней тут же окружила заместительницу
Бейки. К слову, где она сама? Разве не ей разруливать подобные
ситуации?
– Слышь, Михыч, а девка-то, кажись, целка. Совсем пугливая.
Я заскрипел зубами. Идиоты. Мне бы в голову не пришло дразнить
хорошо вооруженных девчат. Этим было пофиг. Самый здоровый из них
схватил Айю за руку, рывком притянул к себе. Стоящая на стреме
стража дернулась, но и только. На лицах девушек застыла
нерешительность. Стрелять в своих? Даже в таких, но в своих?
Здоровяк загоготал.
– Ну-ка, сейчас проверим, что там у маленькой под юбочкой?
Протечки нет?
Мохнатая, мерзкая лапища задрала подол форменной юбки, Айя
обиженно вскрикнула.
– Вы если по мужикам соскучились, – проголосил третий, – так не
молчите! Давно вас тут никто не трахал, вот и хотите грузовичок с
мужичками себе прибрать? Так мы вам всем пилоточки разболтаем.
Их поддержали из кузова мерзким гоготом.
– Я вызову товарища Бейку. – В голосе Ириски проскочила
неуверенность. Я не ответил: когда она прискачет, будет поздно.
Сам разберусь.
Когда на Айе затрещал пиджак, часовые зашевелились, вскинули
винтовки. Толстяк-водитель хватался за голову, словно не понимая,
как до этого дошло. Забурчал, пытаясь успокоить буянов, но те
отшвырнули его, словно мяч.