Окинул его изучающим взглядом. Вдруг понял, что какую бы жалобу
он не обещал на меня накатать, так быстро никто не работает.
Саркастически ухмыльнулся. Вот, уже начинаю выискивать в этом
бреде логику...
– Бил-то зачем?
Повестка как будто не у меня поперек горла стояла, а у него
самого.
Мне стало интересно, куда он меня привезет? И что делать, если
высадит у случайной многоэтажки?
Ключи гремели вместе с мелочью в кармане.
– Такую беду на себя навлек. Про Инну-то ты подумал? Хотя...
молчи, где тебе думать...
Саныч махнул на меня рукой.
– Ты хоть знаешь, что они делают с такими, как ты? Это я тебя в
камере попридержу, и все, а сейчас тебе повестку дали. ПОВЕСТКУ!
Это ссылка туда, на передок. Дадут автомат и скажут: воюй!
Невольно вспомнился один фрик с фирменным вопросом «а ты знаешь,
что делают в тюрячке?!»
– И с кем же мы воюем? – Вопрос вырвался сам собой. Летеха
посмотрел на меня, как на умалишенного.
Вообще-то, это мне стоит так смотреть на всех.
– Шутить вздумал, Потапов? Новости глянь, так сразу и
узнаешь!
УАЗик вырулил на мою улицу, остановился ровно у моего дома.
Дом мой, двор совсем не мой. Яркость детских площадок сменилась
брусьями спортивных снарядов. Отгороженное сеткой поле для игры в
футбол исчезло, будто его тут никогда и не стояло.
На месте лишь обжитые старушенциями лавочки. Стоило мне
выскочить из полицейской машины, как они тут же зашептались меж
собой.
Хоть что-то в этом мире так, как и должно быть...
СанСаныч высунулся из окна.
– Ты вот что, Максим. Иди домой, ложись спать. Тревожсумку-то
тебе Инна, поди, еще загодя собрала. Я в участок вернусь, позвоню
куда надо, может, до чего и договорюсь, но ты шибко не надейся.
Ежели что, я за Инной твоей присмотрю. Попал ты парень, как кур в
ощип...
Он качнул головой. УАЗик взревел кашляющим двигателем и умчался
прочь.
Я смотрел ему вслед. Если это не розыгрыш, то точно сон.
Домофон приветливо пиликнул, когда я прислонил к нему ключ,
пустил внутрь.
Родной подъезд знаком и незнаком одновременно. На меня угрюмо
взирали ряды мятых, разрисованных почтовых ящиков. Размашистая
красная надпись вот уже который год сообщала, что у двадцать второй
– долг. Лишь бы снова не залили клей в замочные скважины,
промелькнуло у меня в голове.
Лифт был как обычно неприветлив. Глаз вспыхнувшей кнопки вызова
лениво загорелся, как будто окинул меня взглядом. И решил умчать
платформу на девятый этаж, пустоте, к которой он всегда уезжал,
ведь нужнее...