Очевидно, что у Марии Андреевны на Сиаме закончились аргументы,
она холодно мне улыбнулась и наконец пригласила в свой дом:
- Прошу проходить, господа. Проследуйте в столовую.
Имя: Петр Степанович
Раса: Человек
Национальность: вероятно
русский
Подданство: Российская
Империя
Вероисповедание:
православный
Параметры:
Сила: 3
Скорость: 2
Здоровье: 2
Интеллект: 6
Навыки:
Скрытность (1/10)
Ночное зрение (0/10)
Достижения: нет
Активы: две винтовки, револьвер неизвестных систем, носимый
запас патрон, одежда, вещмешок, пальто, сапоги, галоши, шапку
Пассивы: Обязательство найти пропавшую девушку Анну Ефремовну
Пыжикову.
Глава четвертая.
Российская Империя. Ориентировочно начало двадцатого века.
Глафира что-то невразумительно пискнула, но приняла у хозяина
пальто и шапку, затем, с некоторым колебанием, взяла и мои вещи. Я
сделал шаг вперед, но затем вернулся:
- Одну секунду, барышня.
Когда я доставал из кармана пальто, свой огромный револьвер,
умудрившись еще и зацепится шпорой, что торчала из дужки спускового
крючка, за подкладку кармана, девица побледнела, и закатив глаза,
повалилась мне на плечо. Пришлось усаживать Глашу на, бывший тут
же, в прихожей, венский стул, сомлевшую прислугу и приводить ее в
чувства.
Ружья я, от греха подальше, поволок с собой, наверняка, нарушая
все мыслимые правила поведения гостя в приличном доме.
Мы молча сидели с купцом в гостиной, заняв стулья в
противоположных концах длинного обеденного стола, и тяжело молчали,
не глядя друг на друга. Где-то за стенкой кто-то возбужденно и
быстро говорил, пару раз что-то упала.
- Простите, Ефрем Автандилович, что я веду себя не деликатно, но
в таких делах, как ваше, потеря времени не допустима. - я не
выдержал уже на десятой секунде молчания: - Попрошу вас провести
меня в комнату дочери и выдать мне ее фотокарточки.
- Да-да, конечно, пройдемте.
Господа, что здесь происходит? – полос «Машеньки» был таким же
обжигающим и острым, как речной лед, по которому я бежал босиком
сегодня утром. И опять, ее гнев я полностью понимаю. Она застала
нас с купцом в комнате пропавшей дочери в тот момент, когда я, в
сапогах, лежал поперек узкого девичьего ложа, и что-то усиленно
пытался достать из щели возле плинтуса.
Несмотря на то, что за моей спиной, казалось, воздух превратился
в жидкий азот, я, сначала уцепился двумя пальцами за маленький
клочок бумаги и вытащил его из-под кровати, а теперь стоял у
разворошенного ложа пропавшей девицы и, со свойственным
австралийцам спокойствием, прямо смотрел в искрящиеся гневом глаза
Марии Андреевны, стараясь незаметно выплюнуть, попавшие мне в рот и
нос, клочки серой пыли.