Осторожно, почти без скрипа приоткрыв перекошенную створку
двери, я выбрался в сад и пошел в направлении подсказанном вилпрой.
Пригибаясь за кустами, практически беззвучно, я добрался до
изгороди. Отсюда уже за редкой зеленью виделось розово-бордовое
платье Айлин – она пряталась за деревом и с тревогой наблюдала за
тропой к главному входу в «колбасник». Конечно, девочка переживала,
что двое незнакомцев столкнуться со мной. Но Айлин, молодец, она
добросовестно исполнила мои наставления: чтобы ни происходило, не
выдавать себя и не вмешиваться. Так сказать, в благодарность мне
захотелось пошутить над ней. Ребячество не выветрилось из меня за
тысячи лет. Иногда я страдал из-за своих шуток, но, пожалуй, ничто
и никогда не заставит меня целиком отказаться от них.
Бесшумно я подкрался сзади к госпоже Синицыной. Понимая, что она
от испуга может закричать, схватил ее, одновременно закрывая ротик
ладонью. Она не закричала. Было дернулась с неожиданной силой, но
тут же затихла, узнав мои руки и став такой мягкой, податливой, что
у меня сразу возникло напряжение в джанах. Прижимаясь к ней сзади,
я положил ладони на ее груди.
- Ваше сиятельство!.. – подразнивая меня она чуть выпятила свои
упругие ягодицы. – Зачем вы это делаете? – прошептала Айлин,
потираясь о меня.
- Потому, что ты плохая девочка, - сообщил я ей, скинув с ее
плеч бретельки платья и выпустив на свободу ее грудь.

- Там какие-то люди. Нас могут услышать, - прошептала она,
бессовестно продолжая меня провоцировать.
- А ты веди себя тихо, - прошептал я, уткнувшись в ее розовые
волосы, ища губами мочку ее уха.
Короткая юбочка задралась, и как-то так нескромно вышло, что
трусики госпожи Синицыной скатились вниз.
- М-м-м… - издала она негромкий звук, упираясь руками в ствол
дерева и чувствуя мои пальцы в своей щелочке.
- Терпи! – повелел я ей, играя в ее промежности, проходя пальцем
по щелочке.
Влаги тут же стало больше, столько, что я размазывал ее по ее
животу, до пупка и снова нырял в сочащуюся желанием кису.
- М-м-м! – выдавила Айлин громче, протяжнее с явным
мучением.
- Ну-ка, замолчи мне! – строго сказал я, вонзая два пальца в ее
лоно, тихонько растягивая его и погружаясь глубже аккуратными
толчками.
- Войди сам, - попросила она, расставив ножки шире. -
Пожалуйста!
- Терпи, плохая девочка! – я был беспощаден, играя с ее кисой,
вынимая пальцы и потирая ими набухший бугорок в ее щелочки.