В кинетическую атаку я вложил пол силы. Сейчас не хотелось
убивать мерзавца. Рано! Я должен успеть увидеть его глаза перед
смертью. «Волка» отбросило метра на три, а второй трусливо побежал.
Бросился точно заяц, часто меняя направление, петляя между кустов.
Несколько раз я выбрасывал ладонь вперед, пытаясь достать
дистанционным ударом, но попал лишь однажды по касательной. Он
упал, перекувыркнулся и побежал еще быстрее, теперь уже прямо к
северному выходу из сквера. Я не мог позволить себе тратить на него
драгоценные секунды и наклонился над Айлин.
Она была жива, но без сознания. Очень осторожно я повернул Айлин
на бок и согнул ее ноги в коленях. Белое платье вымокло от крови, и
из живота Синицыной торчала рукоять ножа, на которой сразу
бросилась в глаза надпись: «Варга помнит все». Надпись, несомненно,
свежая. Крупная. Сделанную для меня. Нож сейчас трогать нельзя.
Нужно скорее!..
Я выдернул эйхос с крепления на ремне, активировал, выбирая
двумя лимбами службу «Крылатые слуги Асклепия» и вызвал их виману.
Следом наговорил сообщение для дежурного отдела полиции. Знаю,
полицейские мало чем помогут, только навредят, но лучше так, чтобы
не отвлекали потом вопросами. Теперь Айлин!.. Став на колени, я
приблизил ладони к ее ране, не касаясь, запустил лечебную
заготовку. В первую очередь я постарался остановить кровь. Увы,
эффективно я умею лечить лишь себя, других не лучше средней руки
целителей или даже хуже того. Прошло несколько минут. Айлин
по-прежнему была без сознания, и слава богам! Кстати, боги, о
помощи которых я вчера… - нет, извиняюсь, это было сегодня –
несколько приврал маме. В эти минуты мне очень был нужен Асклепий.
Если бы врачующий бог оказал сейчас Айлин такое внимание, как
прошлый раз мне!
Я почувствовал, как мерзавец, ударивший Айлин ножом, шевельнулся
за моей спиной, но даже не стал поворачиваться к нему. Вместо этого
прикрыл глаза и со всей страстью обратился с мольбой к Артемиде.
Лучше к ней, ведь на ее просьбу Асклепий откликнется гораздо
скорее. Лишь потом я встал и подошел к мерзавцу. Он пытался то ли
подняться, то ли отодвинуться от меня, глядя с ужасом и
одновременно с дикой злобой – редкое сочетание эмоций, но такое
бывает. Его пальцы отчаянно вцепились в траву, челюсти сжались,
словно пытался перегрызть невидимую веревку, связывающую меня с
ним.