– Почему ваша мать не могла за вами смотреть?
Возникла неловкая пауза. Инстинктивно мне захотелось солгать. Выдумать историю, которая выставила бы меня в более выгодном свете. Но что-то в Кори подтолкнуло меня разоткровенничаться. Ее интерес казался искренним, а карие глаза светились добротой и умом. И все же дело было не только в этом. Каким бы безумием это ни звучало, я чувствовала контакт с ней – словно нас связывала долгая история, а не всего лишь недавнее знакомство.
Я сказала:
– Моя мать была… В общем, у нее было много проблем. Наркотики, в таком духе. Думаю, на нее подействовала смерть моего отца.
– Вы с ней встречаетесь?
– Нет. Я даже не знаю, жива ли она. Тетя Мораг заполнила пропасть, которую оставили после себя мои родители. Мораг оказалась потрясающей женщиной, мне посчастливилось, что она у меня была. Но иногда я спрашиваю себя: не слишком ли сильно она повлияла на меня? Настолько, что я не просто похожа на нее, но и стала ею.
– В каком смысле?
Я пожала плечами, ощущая непринужденность беседы, несмотря на то что обнажила свою душу.
– После ухода Тони мы всегда только вдвоем с Бронвен. У меня были друзья, но ни одного близкого. Знаете, я, как и тетя Мораг, всегда держусь особняком.
– Тетя Мораг никогда не была замужем?
– Она в это не верила. Работала натурщицей у художников, даже когда ей было за шестьдесят. Она говаривала, что муж испортил бы ее. Ее самым драгоценным достоянием, как она однажды сказала мне, была независимость. Она избегала самой идеи привязанности к мужчине.
– А вы?
Я пожала плечами:
– После ухода Тони я взяла пример с тети Мораг. Считала разумным полагаться на себя – по крайней мере, именно это я не устаю себе повторять. По правде говоря, я так никогда никого и не встретила.
Кори внимательно смотрела на меня. В ее взгляде не было ни осуждения, ни жалости, ни даже намека на фальшивое сочувствие. Только любопытство.
– Тетя Мораг еще жива?
– Она умерла, когда мне было шестнадцать.
– Как жаль. Я бы с удовольствием с ней познакомилась.
Кори стояла совсем рядом, но ее близость меня не тревожила. Мне нравилось смотреть на нее, нравилась открытость ее лица и легкость, с которой можно было читать по нему ее мысли. Интересно, какая именно черта создавала такое впечатление: веселые веснушки чайного цвета на переносице, пытливые карие глаза, экзотически широкие скулы или большой рот, который всегда, кажется, готов улыбнуться?