Мужчина находился в тени, но все же солнечного света было достаточно, чтобы увидеть внимательные темные глаза, широкий неулыбчивый рот.
– Здравствуйте, – сказала я. Когда он не ответил, я кашлянула и попыталась снова: – Я ищу Хоба Миллера, он здесь?
Мужчина поднял коричневую футболку, лежавшую на земле у цистерны, и принялся вытираться, идя ко мне. Он не торопился, невольно предоставив возможность составить о нем мнение. Потрепанные джинсы, запыленные рабочие ботинки – он был во всех отношениях сельским парнем. Однако копна темных непослушных кудрей и неотрывно смотревшие изумрудно-зеленые глаза давали ему несправедливое преимущество перед средним фермером. Он был бы красивым, если бы не сердитое выражение лица.
Из кармана джинсов он вытащил маленький блокнот и карандаш. Написав что-то в блокноте, он оторвал листок и подал мне.
Я взяла его, недоумевая, пока не прочла написанное: «Я глухой. Вы знаете язык жестов?»
Я почувствовала, что вытаращила глаза. Мой взгляд метнулся к его лицу. Мужчина пристально смотрел на меня, сведя брови.
– Нет, – сказала я. – Я не знаю языка жестов.
Он написал на следующем листке и оторвал его.
«Хорошо, что я читаю по губам. Говорите медленно».
В резком солнечном свете я увидела серый ободок вокруг его зрачков, бледный узор веснушек на переносице. Мужчина был небрит, потные волосы торчали клоками. Заслонившись одной рукой от солнца, он рассматривал меня с беззастенчивым любопытством.
– Я ищу Хоба Миллера, – сказала я, ужасно стесняясь, потому что старалась говорить четко и ясно. – Хочу поговорить с ним насчет кое-какой работы и ремонта у меня на участке.
Мужчина моргнул, глядя на меня, потом оторвал очередной листочек: «Нет нужды кричать. Хоб в доме».
Я еще не дочитала записку, как он зашагал прочь, направляясь к бунгало. На ходу убрал в карман блокнотик и закончил вытираться влажной футболкой. Когда же я догнала его, он барабанил в сетчатую дверь, производя шум, который, кажется, ударялся эхом прямо в склон холма напротив и отскакивал назад из долины.
В дверном проеме появился убого одетый человек.
Я сразу же узнала его. Седые волосы обрамляли костистое лицо Хоба Миллера, который хмурился через сетчатую дверь, единственное стекло очков сверкало на свету.
– Что такое? – спросил он, сердито глядя на меня с явным недоверием.