***
Комнатка незначительно больше, чем та, в которой я пришла в себя. За столом с книгой в руках сидит пузатый мужчина с вьющимися каштановыми волосами, которых явно меньше, чем нужно на такую внушительную лобастую голову. На носу у него очки без дужек, чудом держащиеся на картофелеобразном носу - пенсне. Даже это дурацкое слово осталось в памяти, хотя я прекрасно бы обошлась без него, обменяв, например, на собственное имя.
Целитель поднял на меня глаза, торопливо отложил книгу, вылез из-за стола - с некоторым трудом.
- Доброго времени, госпожа! Очень рад, очень рад, - забормотал он, глядя на меня почти что с восхищением. Вероятно, если бы размеры комнатки позволяли, он начал бы кружить вокруг, как акула, подбирающаяся к добыче.
Целитель протянул ко мне обе руки, но тут же отдернул.
- Вы позволите? - он пухлым подбородком указал на завязки плаща, и я неопределенно кивнула. Сначала объясняют, что отдадут тебя товаром работорговцу, а потом - "вы позволите?". Захотелось ответить "не позволю", но я не стала проявлять характер - какой в этом смысл? Молча развязала плащ одной рукой и бросила его на спинку ближайшего стула. Глаза целителя заблестели от нескрываемого восхищения - и практически не в переносном, а самом что ни на есть прямом смысле.
- Моя ты девочка!
Снова захотелось из дурацкого чувства противоречия заявить - "не ваша!", но я, сжав рукой край платья, примиряюще сказала:
- Как можно к вам обращаться?
- Лий, просто Лий, не надо никаких лишних слов, госпожа!
- Хорошо, Лий. Прошу вас... расскажите мне что-нибудь обо мне. Пожалуйста.
- Вы ничего не помните? - карие глаза целителя лучились нескрываемым удовольствием, как будто данный факт его невероятно радовал.
Я только кивнула.
- Но вы... прибыли из самого Старника? - он спросил примерно с тем же выражением, с каким мог поинтересоваться, не являюсь ли я земным воплощением богини жизни или надежды.
Пожимаю плечами.
- Что вы хотели бы узнать?
- Все, что можно. Возраст. Болезни. Была ли я... замужем. Были ли у меня дети. Вернется ли ко мне память. Можно ли... - киваю на крыло. - Как-то это исправить.
- Ну, по поводу замужества, я не настолько прозорлив, хотя вряд ли такую красавицу могли оставить вне брачной клетки, - он заулыбался вновь, щеки и подбородок воодушевленно затряслись. - А что касается того, можно ли исправить... - складки на лице трагически поникли, словно ему было искренне жаль глупую девчонку, недовольную своим потрясающим украшением. - Тут все сложнее. По поводу памяти, я не могу утверждать наверняка, но... вряд ли. Проще стирать, чем ставить блок, понимаете ли.