- Каждая стихия состоит из мельчайших, невидимых глазу частичек. У земли они расположены очень плотно и самые инертные, ты знаешь, что это такое?
Качаю головой, но Кристем на меня не смотрит, моё согласие ничего не изменило бы.
- Неподвижные, пассивные, ленивые... У воды... у воды между ними больше пространства, они податливее, но одновременно слишком изменчивы, непостоянны. Вода лжива, двадцать шесть. Вода может предать.
Я киваю. Кристем не любит воду. Беда в том, что, на мой взгляд, в этих своих изысканиях юный лорд просто идет против своей природы. Именно вода соответствует ему куда больше обожаемого воздуха. Думаю, с ней у него всё получилось бы лучше.
- Частицы огня находятся на еще большем расстоянии друг от друга, и они самые подвижные. Носятся с огромной скоростью, словно взбешенные мухи! Сталкиваются, ударяются... Представляешь себе эту суматоху, двадцать шесть? Этакий портовый рынок с добрым десятком карманных воришек.
Я представляю и улыбаюсь. Но Кристем не бросает в мою сторону даже взгляда.
- А воздух... воздух - это свобода и одиночество. Частиц так мало, что они могут никак не задевать друг друга, совсем. Спокойно разойтись при встрече. И, тем не менее, они единое целое.
Понятия не имею, насколько близки к истине его слова, но картинка представляется вполне отчетливо. Я охотно верю, что именно о такой жизни он и мечтает. Спокойной, безмятежной и одинокой. Без лишних столкновений.
- А частицы - они все одинаковые? - говорю в пустоту под потолком над собой, не ожидая ни ответа, ни реакции.
- Что? - удивлённо переспрашивает Кристем, приподнимаясь, и, кажется, действительно впервые замечая мое присутствие рядом.
- Частицы, из которых состоит материя. Они одинаковые? Дело только в плотности, скорости, взаимодействии?
Хозяин вдруг довольно ловко садится рядом со мной на стол, неожиданно проводит пальцами по крылу, почти что ласково, словно я домашняя кошка.
- Да, я думаю, так. В конце концов, мы с тобой тоже созданы из одного... материала, а какие разные вышли.
Он почти улыбается, но это какое-то совсем неудачное сравнение.
- Тогда почему маги столь чётко делятся на стихии? Почему так трудно или даже невозможно превращать одну из стихий в другую?
- Хотел бы я знать, двадцать шесть! Вероятно, дело в определённой памяти, заставляющей частицы стремиться к возвращению в свое изначальное состояние к привычному, так сказать, поведению. Воду можно заморозить в лед или испарить, превратить в пар, но при первой возможности она снова станет водой.