Мужик прихрамывал на правую ногу, при
этом опираясь рукой на скотину. Должно быть он был ранен, но сие
явно не было делом рук скелетов. От нежити бродяга вряд ли бы убёг.
Ездить на лошади мало-кто мог, к тому же без седла. Редко в каких
деревнях была хотя бы одна лошадь, так как такое животное содержать
было дорого и почти бесполезно. То ли дело корова: и землю
вспахать; и молока сцедить; и на мясо пустить, когда своё
отработает. Скорее всего нежить разорила посёлок в пятидесяти
километрах к югу откуда и пришёл мужик. Лошадь могла почуять
приближение опасности и сбежать от хозяев в лес. Повезло, что
бродяга попался предприимчивый видимо собираясь сбагрить лошадь в
ближайшем Монастыре.
- Н-не надо! Я-я сдаюсь! – при виде
огромного мужика с топором наперевес бродяга отпустил уздечку и
попятился. К несчастью, раненая нога подвела, и мужик оступился,
плюхнувшись задницей в грязь. Ричард протянул руку и подхватил
уздечку кобылы не спеша резать верёвки на её ногах.
- Куда направляешься? – заглядывая
лошади под губу спросил Ричард, оценивая слегка подгнившие и
сточенные зубы. Кобыла была уже стара, неизвестно, сколько бы дали
за неё при покупке. Должно быть не больше, чем за несколько дюжин
цыплят сменять такую не получится.
- А? – снова попятившись от
пристального взгляда Ричарда перепуганный мужик схватился за правую
ногу и застонал, барахтаясь в грязи. Без лошади он до Монастыря
точно не дойдёт.
- Куда жопу волочешь? – уже более
грозно спросил Ричард. Ему было ничуть не жаль грабить побитого
жизнью воришку. Хотя и его понять было можно.
- В Монастырь я иду! В Монастырь к
Отцу Мартину! Только пощади! – бродяга расплакался. Видимо, Ричард
в своей одежде и с комплекцией верзилы, причём вооружённый,
выглядел весьма угрожающе без каких-либо дополнительных фокусов.
Мужчина начал вспоминать что именно так на него и весь их отряд
смотрели крестьяне и горожане перед отправкой и по возвращению из
военного похода. Давно забытое чувство превосходства впервые за
годы согрело душу Ричарда.
- Ничего необычного по пути не
встречал? – перерезав верёвки топором мужчина прихватил лошадь
покрепче, так как та, почуяв свободу начала беспокойно топтаться на
месте. Молодая кобыла или жеребец сейчас бы рванули что было сил,
но возраст брал своё и старая кляча уже не была такой резвой как
несколько лет назад.