‒ Думаю, что справедливое наказание от меня она примет... ‒
протянул я.
‒ Уверен? ‒ Алексеич придавил меня тяжёлым взглядом.
‒ Ну, в общем ‒ да, ‒ я почесал в затылке и добавил: ‒ Только
вот я даже близко пока не знаю, какое наказание будет и
справедливым, и полезным для неё.
Тыблоко и Алексеич опять коротко переглянулись, и я невольно
заподозрил, что что-то я в своей школе до сих пор
недоразглядел.
Тут со стороны леса донёсся счастливый протяжный девичий визг.
Судя по всему, Паштет наконец дорвался до Иркиных рёбер.
Тыблоко прикрыла лицо ладонями и обречённо помотала головой из
стороны в сторону. Потом отняла руки и прищурилась в темноту.
‒ Кто там? ‒ ткнула пальцем куда-то в бок.
Я ничего не разглядел, но Алексеич тут же подсказал:
‒ Армен.
‒ Армен, ‒ громко позвала Тыблоко, ‒ это ты?
‒ Я, Татьяна Анатольевна, ‒ и правда раздался откуда-то издали
голос Армена.
‒ Кузенкову позови, ‒ голос директрисы налился тяжёлым
металлом.
Наташа явилась минуты через три. Замерла рядом со столом и всем
своим видом изобразила трепетную лань ‒ то грациозное эфемерное
создание, что питается лунным светом и пыльцой с нектаром,
исключительно с возвышенными мыслями в голове, невинно прикованное
к этой грешной земле дурацкими законами Ньютона.
Впрочем, Тыблоко было этим не пронять.
‒ Кузенкова, ‒ громыхнула она почти ласковым баском, ‒ твою
мать... Доскакалась, коза?
Кузя поджала задрожавшую нижнюю губу и посмотрела на меня
заблестевшим взором. Я мгновенно покрылся испариной, сообразив.
Впрочем, Тыблоко тут же меня и спасла:
‒ Думала, Василий Алексеевич не догадается? Да он таких умных,
как ты, снопами вязал...
Следующие десять минут директриса виртуозно выгрызала Кузе мозг,
сходу выбив её из образа, а следом доведя и до искренних слез,
умудрившись при этом ни разу не упомянуть, за что, собственно,
производится эта выволочка. Я пребывал в восхищении.
‒ Так вот, ‒ наконец, Тыблоко тяжело перевела дух и перешла к
раздаче: ‒ Главный виновный тут ‒ Соколов. Да, и не смотри так на
меня, Кузенкова! Командир за всё в ответе! И я его примерно накажу.
А уж тебя, голубушка, будет он вздрючивать! И если мне не
понравится, как он это делает, то его наказание удвоится. Всё, ‒
она повелительно взмахнула рукой, ‒ кыш отсюда.
Кузя торопливой рысцой исчезла во тьме.
‒ Рано, ‒ пробормотал я.