Как бы то ни было, к вечеру я выбрался из подвала, довольный
выполнением основного заказа и нагруженный трофеями, как тот ослик.
Холщовая сумка за спиной раздулась и изрядно потяжелела, и если бы
только она! Из-за количества добычи пришлось обвешиваться
изолирующими мешками, словно идущий на ярмарку безлошадный
крестьянин. Ну да ничего, доберусь до Граммона — и избавлюсь, как
минимум, от двух третей веса.
Кажется, Пир научился читать мои мысли. Иначе с чего бы еще при
нашей встрече у него так вытянулось лицо от одного взгляда на мою
ношу? Интересно, он что, думал, я шутил, когда назначал его
помощником и носильщиком?
«Ритуал Трех Вздохов» — именно так однажды один язвительный дух
назвал мое возвращение в Ленбург из Пустошей. И ведь не поспоришь.
Хотя до его замечания я ни разу не обращал внимания на подобные
мелочи, но, потрудившись вспомнить свои прежние возвращения из
выходов, вынужден был согласиться с его словами.
Первый облегченный вздох вырвался из моей груди, когда мы с
наряженным для конспирации в маску и мои очки Пиром миновали ворота
Ленбурга. Ну а как тут не расслабиться? Пустоши позади, и мы
наконец в полной безопасности. По крайней мере, в городе не грозит
неожиданное нападение тварей, а шаг за угол приведет не в
какую-нибудь аномалию, а максимум в подворотню... Правда, там,
особенно поздним вечером, тоже может поджидать опасность, но
сравнивать работников ножа и дубины с искаженными тварями и
проклятьями черных пятен… это даже не смешно.
Миновав ворота, я не стал терять времени и, как и договаривались
с Пиром, сдал его на руки знакомому сержанту стражи, который
клятвенно обещал доставить Граммона к моему деду и сделать это
максимально незаметно. Скинув до времени эту проблему со своих
плеч, я коротко попрощался со своим невольным помощником и,
пообещав навестить его в доме деда сегодня же вечером, нырнул в
толчею рынка, раскинувшегося прямо на площади у городских
ворот.
Суета и гомон толпы на Привратном рынке оглушали. Вопли зазывал
в Южных рядах сливались с ржанием лошадей, ревом ослов и криками
всяческих тварей на Зверином конце, а брань наемников на Оружейном
торге время от времени прерывалась истошными воплями обворованных
крестьян с Хлебного ряда. В общем, жизнь в городе, как и всегда на
склоне летнего дня, бурлит и бьет ключом.