- Фомин, что с перспективами? Через неделю нужно в Чехословакию
выезжать, - появился в раздевалке Василий Сталин. То ли трезвый, то
ли на таком морозе и водка не берёт.
- Буду готов, товарищ генерал.
- Хорошо. Завтра подъедь к восьми утра в штаб. Удостоверение
лейтенанта запаса получишь и обговорим про твои… Отец сказал, чтобы
все три весёлые песни засняли на плёнку. В помощь выделят оркестр
Утёсова. Так что тебе нужно с ним встретиться… Ну, и что от меня
надо. Подумай. Завтра скажешь.
Событие двадцать восьмое
Меняю комнату 20 кв. м в трёхкомнатной квартире. Есть ещё
одна соседка со всеми удобствами
Домой Вовку подвозил Аполлонов, присутствующий на матче как
истовый динамовский болельщик. Он зашёл сразу после Василия
Сталина, и очевидно, чтобы лишний раз с тем не пересекаться задом
выпятился назад, и зашёл уже минут через десять, когда Вовка сам
собирался выходить, переговорив с Третьяковым о количестве денег у
того отложенных на книжку.
- Иди, Володя, к машине. Ха-ха. Иди, тут слово не верное.
Хромай, зятёк к машине, я сейчас Аркадия по плечу хлопну и тоже
приду. Молодцы, замечательный был матч. Так ведь?
- Да, играли на все пять баллов.
- И я о том. Иди.
Вовка с трудом в машину залез, ходить уже почти нормально
получалось, а когда ногой за сиденье задел, втискиваясь на заднее
сидение, то приличный такой болевой сигнал получил, что рано
пускаться в гопак.
Ехали сначала молча, а потом Аркадий Николаевич развернулся и,
пристально в побитое лицо Вовкино вглядываясь, спросил:
- Володя, а какие у тебя планы по отношению тёти этой твоей?
Она, что, постоянно будет жить у тебя? - и брови обе свёл к
переносице.
Фомин и рассказал о своей задумке по домику и устройстве на
работу в ателье «Радуга» через Исаака Яковлевича Розенфельда.
- Сергей, останови машину. Курить сильно захотелось, а этот
спортсмен дыма табачного не выносит. Пошли зятёк, выйдем на
морозец, я покурю, а ты мне расскажешь, как к экзаменам
готовишься.
- Володька, ты скажи мне, ты, правда, не американский шпион? –
Аполлонов чиркнул той самой парижской зажигалкой. Эйфелеву башню на
ней сточили и нарисовали Спасскую со звездой, гравировщик был
просто с золотыми руками. Красота и даже не заметно, что до этого
там был символ Парижа.
- Я…
- Это был риторический вопрос. Я знаю и что люди Абакумова тебя
проверяли и что теперь и Власик сам лично дополнительно справки
навёл. Просто иногда ты вещи делаешь, или как сейчас, собираешься
делать, которые нормальный советский человек не стал бы делать, а
если и стал, то с большой оглядкой.